— Мы позаботимся о нем, я же обещал.
— И не разрешай Уиту гнать как сумасшедшему. Он все еще воображает себя летчиком. Ну, езжайте, а я тут отдохну от вас.
Последнюю фразу она произнесла как-то излишне бодро.
— Ладно! — ответил я тем же тоном.
Мы снова обнялись. Отец, возившийся наверху, позвал маму к себе.
— Ну что он там опять потерял! — в сердцах воскликнула она и стала подниматься по лестнице.
Я вышел на улицу и сел в машину рядом с Уитом.
— Давай-ка я поведу первым, — сказал астронавт. — Шесть часов я веду без проблем. Подряд, без остановок. Но вот после шести часов начинаю дергаться. Ты взял с собой термос?
— Нет.
— Обычно в такие поездки каждый берет с собой собственный термос.
— Уит, мы же не на охоту собрались! Мы едем по четырехполосному шоссе в Сан-Франциско. Если я захочу попить, мы остановимся на заправке.
— Ты ни фига не понимаешь. Порядок есть порядок. У каждого должен быть свой термос.
Он записал в блокнот количество километров, которые прошел до этой поездки наш «олдсмобиль».
— Наверное, в прошлой жизни вы с моим отцом были супругами, — сказал я.
— А вот и мимо! В прошлой жизни я был тибетским монахом. Когда я вижу их флаг с закорючками, у меня прямо ноги подкашиваются. Мне про Тибет рассказала одна гадалка в Толедо. У нее, кстати, была отличная задница.
Отец вышел наконец из дому и забрался на заднее сиденье. Уит трижды просигналил, и машина тронулась. Мама, стоявшая в проеме кухонной двери, без особого энтузиазма помахала нам рукой на прощание.
В первый день Уит гнал машину, как преступник, уходящий от погони. Он не делал даже остановок, чтобы сходить в туалет, если только отец специально не просил об этом. Он заставлял нас слушать радио — и классический рок, и всякую болтовню, — и мы мчались через штаты Среднего Запада под вопли Синди Лопер
[64]
или вынуждены были выслушивать дурацкие вопросы праздных радиослушателей. Мы проезжали мимо лотков, с которых девочки-подростки торговали сувенирными безделушками и петардами. Обгоняли взятые в аренду автомобили с прицепами — таким образом целые семейства перебирались в благословенную Калифорнию. Останавливались на ночлег в маленьких городках, где обязательно был общественный парк с открытой эстрадой. Отец обычно дремал, полулежа на заднем сиденье. Ремнем он не пристегивался, и иногда я воображал трагическую историю — человек с неоперабельной опухолью погибает в автомобильной аварии, — но тут же отгонял эти мысли. Безбородый и истощенный, он напоминал мальчика, которого взрослые взяли с собой в дальнее путешествие, а он быстро утомился и теперь спит под шотландским пледом. «Олдсмобиль» мчался по скоростной автостраде мимо нищих ферм, покрытых грязью коров, торчащих среди голых полей радиовышек. Вечером в первый день пути мы остановились в городе Сиу-Фолс, штат Южная Дакота, чтобы заправиться и закупить то, что Уит называл «провиантом», — сникерсы и рутбир.
[65]
Он открыл две банки и протянул одну отцу.
Я сел за руль. Отец перебрался на переднее сиденье, а Уит сел назад и принялся подсчитывать в блокноте средний расход топлива на милю пути.
— Вот что я скажу вам, джентльмены, — объявил он, закончив подсчеты. — Количество топлива на одну человеческую единицу в этой поездке начинает меня беспокоить. Получается, что мы просто льем бензин на шоссе.
— Не понимаю, о чем ты говоришь, — отозвался отец.
— Короче, дальше будет так: никакого отопления по утрам и никакого охлаждения по дням. Кондиционер отключить. И никакого радио. Наша цель — добраться до Калифорнии, заправившись всего десять раз!
— Я могу умереть пораньше, если ты этого добиваешься, — сказал отец.
— Не смешно, — ответил Уит.
— Радио не расходует бензин, — вмешался я.
— Ну, раз радио не будет, — сказал отец, — то тебе придется рассказывать нам истории. Мне скучно так ехать. Мои нейротрансмиттеры бастуют.
— Это всего лишь первый день путешествия, джентльмены. Сплотите ряды! — призвал нас Уит.
— Рассказывай истории! — потребовал отец.
— Но только не про космос, — добавил я, плавно поворачивая руль.
— Никаких историй про межгалактическую мастурбацию, — подтвердил отец.
На его лице появилось подобие улыбки. Скорость бодрила нас всех.
— Ну, ребята, вы мне задали задачку, — сказал Уит.
— Давай-давай, — подначивал его отец, — трави байки!
Уит попытался сконцентрироваться. Он уставился куда-то на горизонт и спросил:
— Я вам рассказывал, как мы с Нэнси провели медовый месяц?
— Нет, — ответил отец.
— Ну, слушайте. Мы отправились в Аризону на машине — вот как сейчас. Взяли напрокат здоровенный дом на колесах — ох, сколько бензина эта штука жрала, мать ити, — и покатили по стране. Ну там индейские деревеньки и разные пуэбло. Нэнси накупила у беззубого навахо украшений вроде тех, которые любит Синтия. Сексом мы занимались повсеместно, как-то раз даже в общественном парке. В штате Нью-Мексико я мыл ей голову в ванне на львиных лапах, это был настоящий ёперный театр! Короче, я чувствовал себя гребаным королем!
Путешествие подействовало на Уита расслабляющим образом: теперь он ругался и богохульствовал без всякого стеснения.
— Послесвадебное блаженство, — заключил отец.
— И вот добрались мы до Большого каньона, вылезли из машины и поглядели на него минут пять. Ну, ёперный театр! Знаете, что я увидел?
— Что?
— Декорацию для кино. Плоскую, как блин. Ну, если посмотреть вниз, там было видно еще несколько ослов, не отрицаю. Но все остальное — просто кино. Утром мы потрахались в гостинице, потом выглядываю я в окно — мать ити! А окно-то выходит прямо на каньон. Стало быть, мы трахались прямо над пропастью. Обрыв в девятьсот футов, и кактусы там растут. Ну, потом мы отправились в Тасон, штат Аризона, на самолетное кладбище…
— Куда? — не понял я.
— Там авиабаза, а на ней кладбище для железных птиц, — пояснил Уит.
— Ты хочешь сказать, что вы в медовый месяц поехали смотреть кладбище для самолетов? — спросил я.
— Точно так. И чего там только не было! Старые истребители и бомбардировщики. ДС-10,
[66]
Б-52,
[67]
международные лайнеры — КАНТАСы,
[68]
Тайские авиалинии и так далее и тому подобное. — Уит рассказывал все громче, он словно хвастался своими победами. — Ну, я там побазарил, договорился, и нас повезли на военном джипе на экскурсию, смотреть железных птиц. Я люблю это дело: турбины, крылья, задранные носы бомбардировщиков, ну, вы понимаете. Паренек рассказал нам, как они берегут самолеты от порчи, хотя там в пустыне ничего не ржавеет, ты прикидываешь. Ну и я держу Нэнси за руку и счастлив как младенец. Ей-то, наверное, сразу поскучнело, но она пока не подавала виду, поскольку нашему браку исполнилась всего неделя. И тут подъезжаем мы к здоровой машине, на вид пассажирской, семьсот сорок какой-то «боинг». Смотрю, мать ити: у него на носу — президентская печать. Спрашиваю гида — да, говорит, правильно, перед вами самолет президента Никсона. Не «президентский самолет», а самолет президента. Президентским его называют, только если на борту находится президент, врубаетесь? Ну, я думаю, как бы заглянуть ему внутрь? Спрашиваю парня. Пожалуйста, говорит. Ну, он знал, что я послужил родине там, наверху, поэтому и пустил.
