— У меня много времени.
— Скажи, пожалуйста, ты следишь за незнакомыми людьми?
— Иногда да.
— А зачем?
— Шпионаж. Я шпионю за ними, чтобы узнать, почему они ведут себя так, а не иначе.
— А почему ты ведешь себя так, а не иначе?
— Это вас на психфаке учили таким вопросам? Спрашивать пациента, почему он ведет себя так, а не иначе?
Психиатр ослабил напор и откинулся в кресле.
— Ну вот, ты прибегаешь к агрессии, — сказал он. — Скажи, ты зол на весь мир потому, что твой отец тебя покинул?
У него на столе стояло небольшое деревце — бонсай. Я представил, как он подрезает на нем ветви маникюрными ножницами.
— Ты ведь никогда не соответствовал его ожиданиям. А как только у тебя проявились необыкновенные способности, он скончался. Я пытаюсь восстановить общую картину, используя сведения, полученные от твоей мамы.
— Хорошо, я отвечу. Я злюсь потому, что такие, как вы, раскладывают горе по полочкам на разные «стадии» и думают, что они что-то поняли. Скажите, вы когда-нибудь действовали спонтанно, без всякого плана?
— Да, бывало. И вообще, некоторые философы полагают, что в мире все случайно.
— Я думаю иначе, — сказал я. — Тут все хуже, чем случайно. Я думаю, этот мир устроен так в наказание нам всем.
— Ты действительно так думаешь?
— Как сказал, так и думаю.
— Натан, а ты не мог бы описать, что ты чувствуешь, когда вспоминаешь отца?
— Все, хватит, я не хочу больше разговаривать! Я понимаю, вы хотите мне добра, но мне этого не нужно. У меня все в порядке. Скажите это моей маме, а я постараюсь вести себя более осмотрительно.
— Ну что ж, приходи в другой раз, поговорим. Мама будет рада, если ты придешь.
— А что, Дариус учится на медицинском факультете?
— Не совсем.
— В Гарварде?
Доктор поглядел через стеклянную поверхность стола на свои руки и ответил:
— Дариус больше не живет в нашем городе. Он обучает людей йоге и медитации. Мы видимся довольно редко.
— Что-что?
— И он решил не поступать в университет, — тихо сказал Каплански.
— Ничего себе! — выдохнул я.
— Да, это был большой сюрприз.
— Я бы хотел с ним повидаться.
— Тебе лучше повидаться еще раз со мной. Приходи — поговорим.
Я поднялся.
— Послушай, Натан…
— Да.
— Похоже, ты пережил нервный припадок. Твое состояние зашкалило за обычные нормы переживания горя.
Голос у него был абсолютно бесцветный.
— Ну, пока! — сказал я.
Выйдя из здания, я увидел маму и Уита. Они ждали меня в припаркованной напротив машине. Когда я сел на заднее сиденье, они принялись расспрашивать меня, притворяясь, что ничего не случилось.
— Как ты рано вернулся! Ну, как все прошло? — спросила мама.
— Меня полностью вылечили. Спасибо, что интересуешься.
Она только вздохнула в ответ. Уит включил мотор и дал задний ход.
41
Дорогой папа,
сегодня я ходил на прием к Клайду Каплански. Он сказал, что, скорее всего, со мной случился нервный припадок после твоей смерти. Эмерсон считал, что недовольство жизнью — признак недостаточно сильной воли. Интересно, куда бы пошла эволюция, если бы не было этого недовольства? Изменилось бы что-нибудь, если бы мы все время чувствовали себя довольными? Дариус, тот юный гений, решил не поступать в университет. Не знаю почему, но, узнав про это, я испытал редкостное облегчение.
С любовью,
Натан.
P. S. Арлен говорит, что ты перед смертью написал письмо Господу Богу. Если это правда, то извини, но я его прочту.
42
Дариуса я отыскал в телефонной книге. Оказалось, что он живет на заброшенной ферме неподалеку от нашего городка. Там было что-то вроде коммуны мэдисонских маргиналов: девчонок-хиппи, веганов,
[88]
фрукторианцев
[89]
и тех, кто делал одежду из конопли. Я отправился туда в воскресенье утром. Возле фермы ребятишки искали ягоды в придорожных кустах. Старый фермерский дом сильно покосился набок. Вокруг него шла полусгнившая деревянная веранда. Когда я поднимался по ступенькам, в нос мне ударил запах плесени, густой, как аромат морских водорослей. На мой стук вышла девушка примерно моего возраста, одетая в саронг, с платком на голове.
— Здравствуй, незнакомец! — приветствовала она меня.
— Скажите, Дариус дома?
— Кто?
— Дариус Каплански.
— Вы, наверное, имеете в виду Таро?
— Может быть.
— Входите! — Она распахнула дверь.
Я вошел в кухню, где, по-видимому, недавно происходило какое-то пиршество. Повсюду были разбросаны керамические вазы, глиняные чашки и разрисованные подносы.
— Вчера мы отмечали полнолуние, — сказала девушка.
— А что, вчера было полнолуние? То-то я смотрю, день был совершенно безумный.
Она вежливо улыбнулась:
— Садитесь. Я пойду позову Таро.
Я присел на плетеный стул, стоявший рядом с пузатой старой печкой, топившейся, видимо, дровами. Честно говоря, я сам не очень понимал, зачем сюда приехал. Одной из причин был, конечно, шок от известия, что Дариус сделался членом какой-то секты, но были и другие, которые я пока не осознавал. Просто меня сюда потянуло.
— Здравствуйте, вы ко мне?
Я обернулся. Дариус был одет в рабочий комбинезон. Он отрастил небольшую бородку и волосы до плеч. Я не видел его почти что с той самой викторины: вскоре после нее он уехал учиться в подготовительную школу
[90]
на Восточном побережье. Теперь он совершенно не напоминал того зануду с длинной шеей, с которым я когда-то учился. Глаза его казались необыкновенно ясными, тем более что очков он больше не носил.
— Господи Исусе, неужели это ты, Дариус?
— Меня зовут Таро. А с кем имею честь?
— Да это же я! Натан Нельсон.
