Разодранный плащ свалился с плеч и начал самостоятельное плавание.
Ноги, которые когда-то помогли ему завоевать золотую медаль на юниорских соревнованиях по плаванию, сами вынесли его на поверхность. Легкие судорожно хватали сырой утренний воздух.
С причала послышались крики людей. Волна подхватила его и пронесла вперед. Обросшие ракушками сваи содрали остатки зеленых обтягивающих штанов. Накатила другая волна, за ней — еще одна. Четвертая накрыла его пеной, а затем он почувствовал, как чья-то сильная рука подхватила его за шею и повлекла к берегу.
Через несколько секунд колени коснулись песка. Последняя волна подтолкнула его на сушу и унесла с собой в море остатки костюма Зеленого Сокола.
Его перевернули на спину. Кто-то пытался сделать ему искусственное дыхание.
— Я в порядке, — прохрипел он и услышал, как кто-то крикнул:
— А вон там еще один появился!
— Он жив? — спросил Крэй загорелого парня и быстро сел. — Жив?
— Да, — ответил мальчишка. — Живой!
— Это хорошо. Не дайте ему уйти! — Крэй высморкал набившиеся в нос водоросли и добавил: — Это киллер по кличке Мясник.
Парень уставился на него, а затем крикнул приятелю:
— Ну-ка придержи того, пока полиция не появится.
Первой полицейской машины долго ждать не пришлось. Из нее выскочили двое и поспешили к тому месту, где сидел Крэй. Один нагнулся и спросил имя.
— Крэй Фли… — Он запнулся. Очередная волна поднесла к берегу кусок зеленой ткани и так же быстро утащила обратно. — Крэй Бумершайн, — сообщил он. А затем рассказал и все остальное.
— Этот старикан словил Мясника! — громко произнес какой-то мальчишка, обращаясь к своему приятелю.
Известие моментально облетело весь пляж. Начали собираться люди. Они глазели на пожилого человека, который сидел на песке в одной пижаме.
Подъехала вторая машина, за ней еще одна. Из последней выскочили чернокожая танцовщица и мальчишка со знаком вопроса на затылке и перевязанной рукой. Они протолкались сквозь толпу.
— Где он? — кричала Грейси. — Где Зеленый Сокол?
И остановилась, потому что уже увидела улыбающегося старика, стоящего в окружении двух полицейских.
— Привет, Грейси, — сказал он. — Все кончилось. Она подошла к нему. Некоторое время молчала. Потом подняла руку и начала вынимать запутавшиеся в волосах водоросли.
— Слава Богу. Ты похож на мокрую курицу!
— Вы поймали этого паразита, правда? — произнес Вопрос, глядя, как полицейские уже ведут Мясника в наручниках к машине.
— Мы поймали, — поправил его Крэй. У края пляжа остановилась машина телевизионщиков. Рыжеволосая женщина с микрофоном и парень с видеокамерой и огромным кофром ринулись вперед, рассекая толпу.
— Никаких вопросов! — крикнул полисмен, но женщина уже успела пробраться к Крэю. Яркие лампы осветили всю троицу.
— Что произошло? Правда ли, что сегодня ночью был пойман убийца по кличке Мясник?
— Никаких вопросов! — повторил полицейский:
Грейси сверкнула в камеру белозубой улыбкой.
— Как вас зовут? — Женщина сунула микрофон Крэю прямо в лицо.
— Эй, леди! — воскликнул Вопрос. — Вы что, не узнаете Зеленого Сокола?
Корреспондентка была настолько ошарашена, что полицейскому удалось оттеснить ее раньше, чем она успела что-либо сообразить.
— Сейчас поедем в полицию и во всем разберемся, — проговорил сотрудник полиции, придерживая за локоть Крэя. — Давайте, все трое! В машину.
Они двинулись с пляжа. Толпа следовала за ними, корреспондентка пыталась пробиться снова. Грейси и Вопрос сели в машину, но Крэй помедлил. Он набрал полную грудь предрассветного воздуха, сохранившего ночную свежесть. Воздух был сладким, как вкус победы. Ночь призвала его, и Зеленый Сокол откликнулся. Что произойдет с ним, с Грейси, с Вопросом дальше — он не знал. Но одно он знал наверняка: они поступили правильно.
Только сев в машину, он заметил, что все еще в своих зеленых ботинках. И подумал: может быть, ну, мало ли что, им еще будет куда пойти.
Полицейская машина тронулась, за ней — пикап с телевизионщиками.
Толпа на пляже некоторое время не расходилась. Кто это был? — спросил кто-то. Зеленый Сокол? Он что, играл кого-то? Да, давно. Кажется, я видел его в повторах. Теперь он живет в Беверли-Хиллз, купил особняк, заработал десять миллионов баксов, но время от времени играет Зеленого Сокола, так, для себя, на стороне.
Да-да, подтвердил кто-то. Я тоже об этом слышал.
А в пенной полосе прибоя океанская волна играла зеленой маской с капюшоном и никак не могла решить — взять их себе или оставить на берегу.
Маленький мальчик встал рядом. Сегодня они с отцом решили выйти порыбачить пораньше, до восхода солнца, пока самые крупные рыбы не ушли на глубину. Он оказался свидетелем того, как упала в воду машина, и вид этой маски заставил учащенно забиться его сердце.
Такую вещь стоит сохранить.
Мальчик натянул ее на себя. Она была мокрой и тяжелой, но мир из нее виделся совсем иным.
Он побежал к отцу. Маленькие загорелые ноги утопали в песке, но в какой-то миг ему показалось, что он способен взлететь.
Красный дом
Есть у меня одна история, которую хотелось бы вам рассказать. У каждого за душой наверняка есть нечто подобное. Потому что это и придает нам ощущение жизни — не так ли? Конечно. Каждому человеку есть о чем рассказать — о тех, с кем сводила судьба, или о том, что с ними происходило, или что они совершили, что мечтают совершить или так никогда и не совершат. В жизни каждого человека на этом старом крутящемся шарике найдется история о непройденном пути, или о неудавшейся любви, или о каком-то призраке. Ну, вы понимаете, что я имею в виду. У вас у самих есть такие.
Так вот, хочу поведать вам одну историю. Проблема в том, что я помню слишком многое из того, что связано с Грейстоун-Бэй. Я мог бы рассказать о том, что мы однажды с Джо Хаммерсом обнаружили среди обломков старого «шевроле» на автосвалке, где живет слепой старик. Мог бы рассказать о тех временах, когда у старой леди Фэрроу из водопроводных труб в огромных количествах полезли змеи и как она с ними поступила. Еще мог бы рассказать о том, как в город приехал человек, выдававший себя за Элвиса Пресли, и как он сошел с ума, когда не смог избавиться от своей маски. О да, я многое помню из того, что происходило в Грейстоун-Бэй. Кое о чем я бы не стал рассказывать вам после захода солнца. Но я хочу рассказать вам о себе. Стоит ли — решать вам.
Зовут меня Боб Дикен. Когда-то я был Бобби Дикеном и жил с отцом и матерью в одном из стандартных щитовых домишек, обшитых вагонкой, на Аккардо-стрит, неподалеку от Саут-Хилл. Вокруг нас много таких домов — одинаковых по форме, размерам и по цвету — этакого цвета серого шифера. Или могильного камня: у всех одинаковые окна, крылечки, бетонные ступеньки, выходящие прямо на улицу. Клянусь Богом, мне кажется, что и трещины у них одинаковые! Короче говоря, словно построили один дом, потом сделали черно-белую фотографию и сказали — вот идеальный дом для Аккардо-стрит. После чего их размножили, как копии, вплоть до покосившихся дверей, которые остаются распахнутыми в жару и плотно закрываются, когда наступают холода. Думаю, мистер Линдквист решил, что такие дома вполне годятся для греков, португальцев, итальянцев и поляков, которые живут в них и работают у него на заводе. Конечно, на Аккардо-стрит довольно много и настоящих американцев, и они тоже работают на заводе мистера Линдквиста, как, например, мой отец.
