— Наверняка. Значит, эта неделя выпадает?
— Так, дайте подумать. Может быть, у меня получилось бы подъехать к вам в среду, ближе к вечеру.
— Если вы приедете поздно, света уже не будет. В этой части сада свет примерно до пяти.
— Значит, я приеду до пяти.
— Обещаете?
— Обещаю.
— Вы просто ангел.
— Что может быть приятнее, чем помочь вам! Я попрошу Юту посмотреть расписание поездов. Думаю, так будет быстрее, чем на машине.
— Спасибо.
— Пожалуйста-пожалуйста.
— Когда выясните, каким поездом поедете, дайте знать. Гас встретит вас на станции.
— Отлично.
— Я вас люблю.
— Я вас тоже. До скорого.
— Пока.
Питер вешает трубку, берет короткий тайм-аут. Короли и королевы, Римские Папы и торговые магнаты были, несомненно, требовательнее Кэрол Поттер. Забавно, что привлекательность Кэрол Поттер для него, как ни парадоксально, во многом связана именно с ее аристократической убежденностью в праве распоряжаться другими людьми. Не будь богачей, требующих, чтобы нечто было сделано прямо сейчас, кто бы заставлял вертеться этот мир? Теоретически, вам бы хотелось, чтобы все тихо-мирно жили на берегах какой-нибудь полноводной реки, но в глубине души вы боитесь зачахнуть там от скуки. На практике, вам звонит кто-нибудь вроде Кэрол Поттер, хозяйки призовых кур и специалиста по ландшафтному дизайну (она вполне могла бы вести продвинутый курс), на которую работают четыре человека обслуги (летом во время Высокого Гостевого Сезона — больше); у которой красивый, немного нелепый муж, красавица дочь в Гарварде и непутевый сын, бездельничающий на Бонди-Бич; сама Кэрол очаровательна и самокритична, а в случае чего способна обдать вас таким ледяным равнодушием, которое пострашнее любой ярости; она читает романы, ходит в кино и театры и, да-да, благослови ее Господь, покупает предметы искусства, серьезного искусства, в котором она, между прочим, тоже кое-что смыслит.
Поражает энергия, которой обладают эти люди. Их азарт и увлеченность.
Ладно. Еще одно задание для Тайлера. Забрать работу Крима у Кэрол Поттер. Живо! А чем бы ее можно было заменить?
Хм… Руперт Грофф мог бы идеально подойти, а?
Конечно. Питера посещает видение: ваза Гроффа, мерцающая в тенистом прогале южной части сада, наименее окультуренного, самого английского уголка ее растительного царства; заросли лаванды, шток-розы и пруд, затянутый ряской. Это идеальное место для одной из гроффовских асимметричных огромных бронзовых ваз, издали смотрящихся как некая этноклассика, но, когда подходишь поближе, оказывается, что они испещрены всякого рода непристойностями, обрывками политических речей, инструкциями по изготовлению самодельных взрывных устройств, рецептами каннибальских блюд из богачей. Это, конечно, проблемное место Гроффа — его сатиры на чудовищно дорогие красивые вещи, на поверку сами оказываются чудовищно дорогими красивыми вещами. Что, разумеется, входит в замысел.
Кэрол Поттер это оценит. А еще она оценит то, что Питер работает с Гроффом. Не нужно обманываться: Кэрол теряет к тебе интерес. И эпизод с Кримом дела не улучшает.
Питер без малого двадцать лет в галерейном бизнесе, а в важные люди так и не выбился. Все эти годы он оставался верен малочисленной группе художников, не бездарных, но и не самых выдающихся. Если в ближайшее же время не будет прорыва, то с большой долей вероятности он так и состарится крепким галерейщиком средней руки, которого уважают, но не боятся.
Было бы очень неплохо, если бы Чены увидели эту вазу, мерцающую в саду у Кэрол; можно надеяться, что Кэрол назовет его имя.
Насколько неприлично позвонить Бетт, не откладывая, сразу после их вчерашнего разговора?
— Привет, Бетт.
— Привет, Питер. Было приятно повидаться вчера.
— Итак, что мы думаем об этой акуле на следующий день?
— Лично я думаю, что это дохлая акула в огромном контейнере с металлическим каркасом, и жду не дождусь переезда в Испанию, чтобы можно было начать трястись над нашими помидорами.
— Мне только что звонила Кэрол Поттер. Она пыталась адаптироваться к работе Крима там у себя в Гринвиче.
— Кэрол прекрасна, тебе с ней очень повезло.
— Но Крима она забраковала.
— Можно ли ее в этом винить? Кроме всего прочего, вещи Крима еще и воняют.
— Она стояла у нее в саду.
— Тем не менее.
— Послушай…
— Ты хочешь показать ей Гроффа?
— Ты не пошутила вчера?
— Разумеется, нет. Я как раз собиралась ему звонить.
— Есть одно дополнительное обстоятельство.
— Какое?
— Мама хочет, чтобы Крима забрали немедленно и чем-нибудь его заменили. И чтобы это "другое" было у нее примерно завтра. К ней приходят Чены.
— Чены — убийцы.
— Кого они убили? Ты знаешь хоть один конкретный факт?
— Ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю. Они мафиози. Мафиозные магнаты — ни больше ни меньше.
— То есть ты хочешь сказать, что я коррумпированный мерзавец?
— Нет. Не знаю. Должен же ты кому-то все это продавать. И для Руперта это было бы хорошо.
— Значит, ты ему позвонишь.
— Мм. Сейчас же.
— Ты лучше всех.
— Я думаю о своих испанских помидорах.
— Пока.
— Пока.
Уф!
Не останавливайся. Просто двигайся вперед. Помни, что это служение. Помни, что это, бог даст, позволит тебе когда-нибудь встретиться с гением, новым Прометеем. Где он? Кто он сегодня? Школьник в Дейтоне, штат Огайо, или юноша в бедном квартале Бомбея, или какой-нибудь мистик в джунглях Эквадора?
* * *
Рабочий день продолжается.
Тридцать семь новых и-мейлов. Питер отвечает на пятнадцать, остальные откладывает на потом.
Делает еще несколько звонков.
Приезжает Тайлер с помощниками — начинают снимать работы Винсента. Юта приглядывает за ними.
Питер на секунду выскакивает из своего кабинета, быстро здоровается, прячется назад.
— Виктория, это снова Питер. Просто хочу тебе сказать, что работы Винсента уже снимают, так что можешь вселяться в любой момент.
Новый и-мейл — от Глена Ховарда. К нему в мастерскую приходили организаторы биеннале, его звезда восходит, может быть, Питер все-таки пересмотрит свое решение и предоставит ему основную галерею в сентябре.
Глен, эти ребята к кому только не приходят. И, даже если они и в самом деле отберут твои работы, ты представить себе не можешь, насколько это не важно. Почитай список участников десятилетней давности, ни одно имя ничего тебе не скажет.
