Куда именно мы едем, я не знал, и, в принципе, мне было без разницы, потому что первое время я был озабочен исключительно тем, чтобы не разбиться к чертовой матери. Следовать за стильной французской девушкой на велосипеде — с одной стороны, большое удовольствие, а с другой — ни с чем не сравнимый кошмар. Безусловно, наблюдать за ее аппетитной попкой, подпрыгивающей на седле, — занятие приятное, но оно омрачалось осознанием того, что Элоди, похоже, с молоком матери впитала презрение к светофорам и одностороннему движению, несмотря на то что любому нефранцузу понятно: при парижском движении такое поведение — смерти подобно.
— Да, я выхожу замуж, — прокричала она через плечо, не обращая внимания на мчащийся нам навстречу грузовик, который чуть не положил кровавый конец ее матримониальным планам.
— За американца? — спросил я, зажмурив глаза, когда грузовик просвистел в миллиметре от моего уха. — Это тот владелец плантации, с которым мы познакомились в Луизиане?
— Нет, конечно! Приличная французская девушка не может выйти замуж за американца, если только он не из Нью-Йорка или Калифорнии. Это было бы бесчеловечно. Нет, мой жених… — Она ринулась через оживленный перекресток, и ее последние слова утонули в скрежете тормозов такси.
— Кто? — уточнил я, когда снова поравнялся с ней, осторожно пробравшись между машинами.
— Он француз. Мы познакомились у велопроката. Он не знал, как арендовать велосипед, и я ему помогла. У него была платиновая кредитка! — Элоди обернулась, чтобы подчеркнуть значимость этого ключевого слова, и чуть не убила юношу, посмелевшего возомнить, что моя подруга остановится на красный свет.
Я затормозил и принял на себя его тираду о безответственных ездоках. В руках у него был мотоциклетный шлем, и он еще долго возмущался по поводу арендаторов велосипедов, которые портят репутацию всех, кто передвигается на двух колесах. Мне оставалось лишь кивать и пожимать плечами, пока Элоди хихикала на дальней стороне перекрестка.
— Скажи спасибо Валери, — сказала она, ускоряясь, как только я наконец-то присоединился к ней.
— Кому?
— Моему жениху Валери.
— Его зовут Валери? — Ох уж эти несчастные французские парни, нареченные женскими именами. Неудивительно, что им приходится спать со всеми направо и налево, чтобы доказать свою мужественность!
— Это вполне традиционное мужское имя, — бросила Элоди, развернувшись в седле, чтобы наградить меня уничижительным взглядом, и едва не угодила под автобус. — Я бы даже сказала — президентское имя
[11]
. — Ей пришлось перекрикивать панический вопль водителя автобуса.
— Так за что я должен сказать ему спасибо? — поинтересовался я, когда она вернулась на свою полосу.
— Это его кредитной карточкой мы расплатились за твой велосипед.
— Он дал тебе свою платиновую карточку?
— Естественно, — ответила Элоди, выруливая на тротуар, чтобы избежать красного сигнала светофора, при этом она чуть не сбила старичка, не вовремя вышедшего из булочной. — У него целая куча карточек, — прокричала она, заглушая тираду дедули.
— Не в обиду твоему будущему супругу будет сказано, но у него с головой все в порядке? — спросил я, временно оказавшись в безопасности на маленькой пустой улочке.
— Нет, он просто добрейший человек. Абсолютный chou-chou
[12]
. Всю жизнь прожил под крылом семьи, а теперь работает в частном банке. И знаешь, он убежден в том, что все в мире богатые и культурные. Я не хочу — не знаю, как правильно выразиться по-английски, — над ним насильничать.
— Чего ты не хочешь?
— Ну, раскрывать ему глаза на истину. Ну, до поры до времени. — По улочке разнесся ее смех, и курящий на балконе молодой человек махнул ей рукой. Вероятно, как многие парижане, парень решил, что, если в радиусе ста метров от него рассмеялась девушка, это значит, что она хочет с ним переспать.
— Но, Элоди, даже ты не можешь быть такой циничной в том, что касается брака!
— Почему это? Ты в курсе, что самые счастливые браки заканчиваются смертью?
— Как это?
— Плохие браки заканчиваются разводом, а хорошие — смертью. Чему уж тут радоваться.
Наверное, вид у меня был ошарашенный. Даже рациональная Элоди не часто выдавала такие перлы.
— Да ладно тебе, Пол, я же просто шучу. Я его люблю. Просто брак мне в принципе по барабану. По крайней мере, пока.
— Тогда зачем ты выходишь за него замуж?
— Aha, c’est та surprise!
[13]
Пойдем, ты еще должен научить меня танцевать.
3
Найти станцию Velib и сдать наши велосипеды оказалось непросто. В туристических местах рядом с Сеной находились самые популярные стоянки, и они были забиты под завязку, так что нам пришлось припарковаться рядом с вокзалом Аустерлиц.
Пока мы шли вдоль реки, Элоди подробнее рассказала о своей скоропалительной помолвке. Как оказалось, они познакомились всего пару недель назад и уже были обручены.
— Его полное имя — Валери де Боннпуар.
— Ну просто средневековая принцесса. В смысле, принц, — поправился я.
— Пожалуй, да. За исключением того, что он нюхает кокаин. Между прочим, этим занимаются все по-настоящему шикарные мужчины Парижа. А Валери весьма и весьма шикарен. Он происходит из grande
[14]
семьи.
— У него много братьев и сестер?
— Да нет же, дурачье! То есть да, братьев или сестер у него штук пять или шесть, но я не об этом. Самые высокопоставленные семьи — это семьи аристократов-католиков. Им принадлежат замки, лошади и прочие приятные вещи. Частный банк, в котором он работает, — это юг личный частный банк.
— То есть ты за него выходишь определенно не из-за денег.
— Quelle idée!
[15]
Задержавшись, чтобы наорать на такого же арендатора-велосипедиста, какими мы сами были пару минут назад, за то, что он не остановился на красный свет и не уступил нам дорогу, Элоди потащила меня вниз, под набережную, где пожарная бригада развернула свои шланги и проверяла их на предмет протечек. Мне было приятно, что кое-кто из них залюбовался Элоди, когда она простучала мимо них на своих каблучках.
— Vous allez dancer?
[16]
— спросил один из них.
