— Питер в каком-то странном настроении, — сообщила Софи.
— Думаю, выпивка не пошла ему впрок, — сказала Мюриэль. — Ему вообще нельзя пить.
— Как мило, что он вступился за Перси, — заметила Гвен. — Сразу видно, что у него есть чувство сострадания!
— Казалось бы, он-то должен понимать, что другим тоже нужна передышка! — проворчала Софи и торопливо продолжила: — Я на полчаса забегу к Рианнон, хорошо? Вы же еще посидите?
Она добавила, что еда в холодильнике, хотя закусок на столе гостьям хватило бы часа на два, даже если бы они жевали без перерыва.
— Если хотите, оставайтесь на ночь, кровать…
Ее перебила Мюриэль, сказав, что вызовет такси. Вмешалась Гвен и объявила, что сама отвезет Мюриэль домой. Они препирались до самого ухода Софи, но все же успели поблагодарить ее за гостеприимство и передать привет Рианнон. Убедившись, что они остались вдвоем, Гвен повернулась к Мюриэль, сосредоточенно нахмурив брови:
— Так, что мы говорили… Ага, берешь банку — только хорошей торговой марки! — смешиваешь со столовой ложкой йогурта…
— …добавляешь немного порезанной петрушки…
— …и все спрашивают, есть ли там цикорий и не сельдерей ли ты туда положила… И хотят узнать рецепт, интересуются, обжаривала ли ты овощи на сливочном масле, и так далее. Я обычно отвечаю, что готовлю по-старинному, это единственно правильный способ.
Мюриэль рассмеялась куда веселее, чем обычно смеются при обсуждении кулинарных методов.
— Точно, и им нечем крыть. Конечно, когда дело доходит до куриного бульона, шотландской похлебки или супа вообще, нет ничего лучше бульонных кубиков и капельки спиртного, точно тебе говорю. Банка супа из бычьих хвостов, бульонный кубик, ложка виски — и все. Проще простого. И не только просто, — добавила она с вызовом. — Гораздо вкуснее.
— Когда я оглядываюсь на прошлое, — Гвен положила подбородок на руку с зажженной сигаретой и принялась разглядывать свежее винное пятно на скатерти, — то вспоминаю всю эту возню с кастрюлями. Я вечно что-нибудь готовила — в дело шли даже малюсенькие обрезки мяса — и еще убеждала себя, что цыплячий остов в десять раз лучше самого цыпленка… Ты не поверишь, Мюриэль, но было время, когда я брала у мясника кости, якобы для собаки, и варила их с говяжьими хрящами. И ради чего? Зачем?
Мюриэль сочувственно кивнула. Обычно они с Гвен не шли дальше взаимной вежливости, даже когда Мюриэль не считала Гвен пронырой, а та, в свою очередь, не думала о Мюриэль как о странной и громогласной особе, однако ночные посиделки объединяют людей, особенно тех, кто дольше всех продержался за выпивкой. Впрочем, сегодня эта причина была не единственной.
Гвен немного помолчала, затем как бы случайно заметила:
— Все равно никто не замечает, я уж не говорю о том, чтобы ценить…
— Не смеши меня.
— Я говорю, что они даже не замечают.
— Конечно. Надо ведь хотеть знать, а они не хотят. Свое драгоценное внимание уделяют другим вещам.
— Ненавижу, как…
— Чего ты хочешь? Чтобы они удосужились взглянуть, что творится в их собственном доме и на ком все держится? Да никогда в жизни. К чему им это? Они ведь победили.
На этой стадии уже не оставалось сомнений в том, что «они», о которых сейчас говорили, не имеют ничего общего с теми, кто спрашивал у Гвен, какие овощи она положила в готовку. Впрочем, темы, которая интересовала обеих больше всего, женщины пока не коснулись, выжидали. Не торопили время, как говаривают в Южном Уэльсе в подобных случаях.
Гвен не выдержала первой.
— Конечно, она еще очень даже ничего. Не красавица, да я никогда и не считала ее красивой, но эффектная.
Она не назвала имя не из-за приписываемой валлийцам уклончивости, а потому, что мысли о Рианнон постоянно крутились в голове.
Судя по тому, как быстро Мюриэль подхватила разговор, она думала о том же.
— Еще бы, небось потратила целое состояние на косметические салоны, массажи, санатории и бог знает что еще. И дома палец о палец не ударит. Всегда так было.
— Верно, но гладкую кожу из баночки с кремом не добудешь, и манеру держаться тоже — это врожденное. А что касается…
— Да она тарелку за собой не помоет!
— Если говорить о том, как она общается с людьми, — тут я со многими не соглашусь. В разговоре…
— Жеманничать в ее-то возрасте!
— Не спорю, с ней можно просто поболтать, она очень приятная собеседница, но все это на уровне обычного трепа. Сплошная банальщина. Конечно, я не прошу, чтобы за кофе обсуждали Витгенштейна,
[39]
ни в коем случае, и она, нужно отдать ей должное, мила и дружелюбна, только потом себя спрашиваешь: а что же она сказала? Собственно, от нее не ждешь блистательного…
Выслушав это пространное выступление, Мюриэль наконец поняла, что Гвен имеет в виду.
— Честно говоря, я всегда считала ее занудой.
— Ну…
— Слушай, разве она… разве ты не была… вы не были…
— Где я не была?
— Как же называлось то заведение у дороги… ты должна знать… по-моему, политехнический институт, да?
— Университет, — с некоторой холодностью поправила Гвен.
— Да, точно. Вы вроде с ней вместе там учились, лет сто назад?
— Вообще-то да, учились. Давным-давно, как ты говоришь.
Гвен попыталась вспомнить, где училась сама Мюриэль. Если бы в университете или другом приличном месте, то наверняка бы уже этим козырнула. Скорее всего в педагогическом колледже или в таком же непритязательном образовательном учреждении — там всегда были одни завистницы. До нее никак не доходило, куда клонит Мюриэль.
— Вряд ли это кому-нибудь интересно, — добавила она.
— Извини, я просто хотела узнать, как она училась.
— Да?
Пока длилось короткое молчание, Мюриэль пару раз рыгнула, а Гвен вспомнила, что ее собеседница училась в художественной школе, которая предположительно и несла ответственность — по крайней мере отчасти — за вкус Мюриэль в выборе картин. Гвен почувствовала себя увереннее и продолжила:
— Раз уж ты спросила… э-э… довольно интересно. Она посещала все лекции, что вполне разумно, если ты не уверена в своих способностях, писала все эссе — прилежная девочка! — и наверняка бы получила диплом, пусть и без отличия, если бы не…
— Ясно. А что она изучала?
— Она занималась… — довольно уверенно начала Гвен, но дальше пришлось импровизировать, — биологией, насколько я помню, и дополнительно — ботаникой, а может, наоборот. Вроде бы на первом курсе она изучала английский.
