– Боюсь, с костюмом ничего не поделаешь, – проговорила Сэнди. – Ну ничего, сойдет.
– Хорошо. Только что ты имеешь в виду?
– Первоначально ты выглядел как адвокатишко, у какого Криспину даже не пристало спрашивать, где его начальник Теперь ты можешь сойти за первого заместителя второго заместителя.
– Во всем-то ты, подруга, разбираешься. Честь тебе и хвала.
– Ну и не дразнись. Давай сюда.
– А что здесь? – поинтересовался Ричард чуть позже, когда Сэнди провела его в комнатушку с книжными полками и сервировочным столиком – именно здесь он совсем недавно беседовал с Годфри и представлял Криспину Анну. На столике стоял поднос с бутылками, по большей части непочатыми, но вид у них был какой-то отрешенный.
– Я думала, ты не откажешься вздремнуть в каком-нибудь тихом месте, где эти лошадиные морды не смогут до тебя добраться, – пояснила Сэнди.
– Ума не приложу, зачем я мог бы им понадобиться, скорее…
– Как насчет выпить? Или, может, принести тебе чаю?
– Спасибо, не надо. Если хочешь мне помочь, передай Криспину, что я здесь и хотел бы сказать ему пару слов. Ему необходимо знать…
Ричард почему-то очень отчетливо представил себе, что вот теперь Сэнди скажет, что наверняка никакой такой особой спешки нет, а потом он скажет, что он, собственно, только затем и приехал, чтобы сказать Криспину пару слов, но вместо этого они почему-то тут же сплелись на подвернувшемся диванчике или кушетке. Прошло, кажется, всего несколько секунд, а он уже был необозримо далеко от Анны, от Корделии, от всех, от всех частностей его жизни и всего, что он в ней натворил до сего момента, и в то же время его удерживало и обволакивало женское тело, которое было к нему так близко, как ничто и никогда. Однако все это, видимо, и правда продолжалось всего лишь несколько секунд, никак не дольше минуты, а потом снаружи долетели разнообразные звуки, не очень громкие, но отчетливые, опознаваемые – приближающиеся шаги, которые прервались, когда кто-то споткнулся об их дверь, и, как и в прошлый раз, в комнату размашистой походкой вошла Фредди.
Она сказала, что ей все было понятно заранее, вот они куда улизнули, паршивцы бессовестные, и, хотя она ничего не могла увидеть, ее появление произвело эффект беззвучного взрыва, напомнив Ричарду, как при внезапном пробуждении разваливается на куски недосмотренный сон, а потом он рывком вернулся в свое обычное состояние, озираясь, втягивая воздух и снова обретая способность мыслить, например, о том, что а ведь еле пронесло, как оно все-таки бывает, и заварится, и развалится ни с того ни с сего, без всякого предупреждения. Он украдкой посмотрел в лицо Сэнди и прочел на нем явственный и горький упрек не за несоответствие ситуации, а за сознательное отречение от только что испытанных чувств, за стремление забыть их, опошлить, отобрать у нее. Ему вдруг пришло на ум, что после внезапного пробуждения сон выглядит совсем иначе, чем пока он тебе снится. Потом он и вовсе выбросил все это из головы.
– Я знала, что ты смоешься при первой же возможности, – выговаривала Фредди сестре. – А, Ричард, привет, у тебя вид какой-то зачуханный.
– Он сказал, что хочет вздремнуть, вот я и привела его сюда, – пояснила Сэнди. – Честное слово, если бы я…
– Слушай, там, между прочим, подают еду. Я не могу, к чертовой матери, одна со всем управиться, я никого из этих придурков раньше в глаза не видела. Ты там устраивайся, если хочешь, Ричард. Не обращай на нас внимания.
– Ты хочешь сказать, что тебе просто неохота ничего делать. Как Энрик собирается управляться?
– У Энрика и так забот полон рот. Он же не может…
– Шампанского у него полон рот, а не забот. Никто же не ждет…
– Они просто понятия не имеют, что где лежит ясно? Пристраивайся поудобнее, Ричард, не стесняйся.
– Что, мать вашу так и этак, – прозвучал голос Криспина у самого порога, – спрашивается, тут происходит? – договорил он, входя в комнату. – Почему вы обе сбежали? Годфри ищет отвертку, чтобы починить свой любимый штопор. Иногда мне кажется…
Вид и голос Криспина Радецки, ростом примерно метра три и весом под сто пятьдесят килограммов, в полном облачении за вычетом сюртука, с подтяжками напоказ, напоминающими слоновьи подпруги, неудержимо говорливого, снова ввергли Ричарда в опьянение, вернее, он первый раз за все время почувствовал, насколько пьян. Он лежал на диванчике/кушетке, как и велено, устроившись и пристроившись, а остальные трое пререкались над его головой. Пытаться выяснить, в каком грехе или каких грехах они друг дружку обвиняют, казалось ему совершенно излишним, он даже не пробовал. Как бы оно ни было, ссора вскоре иссякла или прервалась, и вся компания собралась уходить. Ричард уже хотел было отпустить их с наилучшими пожеланиями, как вдруг вспомнил:
– Послушай, Криспин…
– Здорово, дружище. Я тебя заметил. Похоже, ты маленько перебрал. Весело пообедали, да?
– Мы могли бы быстренько поговорить? Я знаю, у тебя там все эти…
– Только не сейчас, Ричард, золото мое. Задача состоит в том, чтобы не дать этим типам растащить все серебро. Никогда не доверяй лошадникам, особенно с титулом виконта или выше.
– Прости, но это очень важно.
Криспин вернулся от двери и присел с ним рядом.
– Хорошо, даю тебя пять минут, – проговорил он резким тоном и содрогнулся от беззвучного смеха.
Ричарду хватило и одной, чтобы поведать о явлении Ипполитова, пересказать его речь и кратко обрисовать, почему он верит в его искренность.
Криспин выслушал его, не перебивая, а потом сразу перешел к вопросам:
– Этот тип особо подчеркнул, что не хочет вмешивать в дело свое посольство?
– Просто сказал, что ему приходится быть осмотрительным. Это, скорее всего, означает, что, по его мнению, в посольстве имеется как минимум одна сволочь. Но, как мне кажется, это значит, что и нам лучше держаться от них подальше?
– В принципе, да. И, говоришь, не назвал по имени ни одного из наших полицейских чинуш. Скрытный парень, а? Я надеюсь, ты не станешь возражать, если я упомяну имя инспектора Ипполитова перед моими сотоварищами по выгребной яме?
– Конечно нет.
– Пожалуй, по здравом размышлении, давай-ка сюда его карточку. Звонок в этот самый «Интрэвел» не повредит. Или ты считаешь, что лучше это сделать тебе?
– Нет, что ты, давай ты.
– Я так понимаю, что тебе надо еще раз все обдумать, но в данный момент ты скорее веришь этому прохвосту, чем нет, верно?
– Верно. Доводы у меня по большей части, вернее, даже всецело отрицательного характера. Не могу себе вообразить, чтобы русский махинатор, шпион или агент поперся в такую даль, только чтобы наплести мне всяких небылиц про мелкого московского жулика.
– Если представить дело таким образом, звучит действительно неправдоподобно. Только кто тебе сказал, что он приперся из Москвы, а не из Чингфорда.
