Улыбка Лерия мгновенно исчезла.
– Знаете, леди Ким, – он скрестил руки на груди, – вы первая женщина из вашего мира за последние триста лет, именно по этой причине итог предсказуем.
– Знаете, Лерий, – я повторила его жест, – а может быть, вся суть в том, что кое-кто, не будем указывать пальцем на оборотней, слишком повернут на своем восприятии мира и не способен понять тех, кого лишают семьи, друзей, мира, свободы и права любить и быть любимой. Вы отбираете весь смысл существования, даже дети, рожденные от вас, просто уходят, исчезают из жизни матери!
Нахмурившись, мужчина зло произнес:
– Это один из моментов, которые Гаэрд просил прояснить для вас, – он альфа, так что ваши дети, если вы захотите, останутся с вами.
– Спасибо, облагодетельствовали! – возмущенно воскликнула я.
– А чем вы недовольны? – зарычал взбесившийся Лерий.
Действительно, чем? Странный вопрос, очень.
– Полагаете, я должна быть счастлива? – Вопрос прозвучал почти угрожающе. Но мне твердо ответили:
– Да.
– Неужели? – саркастично поинтересовалась я.
Промолчал, глядя крайне неодобрительно. А я поняла, что разговор совершенно бессмыслен. Абсолютно. Его попросили разъяснить мне некоторые моменты, он разъяснил. Исполнил поручение альфы стаи Северных Гор, и только. Мне если и стоит поговорить, то с Сонхейдом. Другой момент, что разговоры у нас не особо получаются, достаточно вспомнить вчерашнюю ночь.
И я вспомнила.
И ночь, и костер, и то, как некоторые оставили меня в момент, когда лично мне очень хотелось продолжения. И я решила, что воспитательная беседа произойдет сегодня ночью! Нет, правда, пусть на своей шкуре почувствует, что такое, когда тебя бросают в самый жизненно важный момент и даже не берут в расчет твои желания и ощущения.
И…
– Мы возвращаемся обратно. – Я крутанулась на месте и пошла назад, удивляясь бесконечности стены.
– Ким, – окликнул Лерий.
– Беседа закончена, считайте, что я уяснила все, вами сказанное! – остановившись, сообщила я.
Странное дело, едва я это произнесла, стена и бесконечный путь вокруг истаяли, и я увидела лестницу, ведущую ко входу в замок. Укоризненно взглянула на Лерия, тот молча развел руками.
– Нянька, значит. – Я торопливо взбежала по ступеням, и уже от двери: – Полагаю, вам лучше не приходить больше, Лерий, иначе вам это не понравится.
И, не собираясь выслушивать его ответ, я вошла в гостиную и с ходу крикнула:
– Арида!
Женщина традиционно появилась в дверном проеме, ведущем на кухню. Я коварно улыбнулась и спросила:
– А в замке есть цепь и наручники, способные удержать оборотня?
Смотрительница кивнула, а потом поспешно отрицательно замотала головой, но…
– В спальню лорда Сонхейда! – скомандовала я, уже точно зная, что отказать мне здесь никто не в силах, спасибо огромное зверю.
Обедала на ходу, бегая с третьего этажа на первый и обратно.
Двое мужчин, тоже с излишне длинными руками, а потому явно оборотни, напряженно смотрели на меня, рычали от бешенства, но исполняли все приказы в точности. А когда я запретила кому-либо, в том числе альфе, рассказывать о подлянке, зарычали и вовсе, причем на шеях шерсть проступила, но подчинились. Арида тоже не одобряла моей затеи и все порывалась высказаться, но я приказала молчать – и она умолкла. В итоге сцена была готова, и наступления сумерек я ждала в неглиже, сидя на диване перед камином и нервно грызя ногти. Хотя чего мне бояться? В самом крайнем случае Сонхейд станет своим зверем, а зверь мне нравится даже больше него.
* * *
Дверь распахнулась, когда я нервно догрызала третий по счету ноготь. А ведь искренне верила, что избавилась от этой привычки еще в детстве.
Вошел Сонхейд. И мне как-то сразу стало его немного жаль – лорд оборотень выглядел уставшим. Под глазами залегли тени, сами глаза потухшие, лицо без эмоций совершенно… пока альфа не увидел меня. То есть он зашел, такой уставший и чуть сгорбленный, но увидел меня, и в глубине глаз мгновенно появилось свечение, а немного ссутулившиеся плечи распрямились, и вот передо мной не уставший мужчина, а готовый к броску хищник.
И я поняла, что жалость ушла, а потому:
– Я тебя ждала, – сообщила оборотню и встала.
И теперь ничто не скрывало ни черных чулок, ни полупрозрачного белья, ни даже бюстгальтера из черного кружева.
Оборотень как-то хрипло выдохнул и замер.
– Нравится? – коварно спросила я.
– Ким, – плавное движение, словно он перетек из одного шага в другой, – ты осознаешь, что творишь?
И выглядеть Сонхейд стал угрожающе. Очень-очень угрожающе.
Совсем жутко, и взгляд такой дико голодный.
Но, имея в запасе волшебное слово, я чувствовала себя абсолютно спокойно.
– Тебя жду, – пытаюсь держать улыбку, – не хотелось одной ужинать.
И совершенно спокойно отправилась к столу, но едва я вошла в столовую, отчетливо расслышала низкий хриплый рык оборотня.
Сонхейд появился в столовой, когда я уже наполнила свою тарелку рыбой и овощным салатом. Мокрый, в одних брюках, с едва вытертыми волосами. Вошел, окинул меня пристальным взглядом, вышел.
Когда появился снова, на нем был только халат. А волосы опять мокрые. Даже не вытер толком. Сел, тяжело взглянул на меня, но не притронулся к еде. А вот я с аппетитом начала есть, но смолчать не захотела.
– Холодный душ? – язвительно поинтересовалась я.
– Холодный? – Сонхейд старался не смотреть на меня. – Холодный тут не помог, использовал ледяной.
– Хотел взбодриться? – предположила я.
Взгляд Сонхейда стал совсем нехорошим. Вообще.
Злым даже.
Терпеть издевки оборотень больше был не намерен!
То, что случилось дальше, я бы не смогла спланировать, даже если бы и желание возникло! Сонхейд вдруг рванулся ко мне, вскочив и перегнувшись через весь стол. Схватил за плечо и затащил на стол, не обращая внимания на посыпавшиеся с поверхности тарелки, столовые приборы и графин со стаканами. И, не давая опомниться, впился поцелуем в приоткрытый от ужаса рот, фактически раскладывая меня перед собой.
В следующее мгновение мои руки были заведены за голову и запястья сжаты в стальном захвате.
А дальше началось безумие!
Он не целовал, он завоевывал мои губы, захватывал в плен рот, вторгался в него языком и не позволял вырваться. Не позволял вдохнуть без его разрешения! Но едва он скользнул поцелуями к шее…
– Сидеть! – мой вопль прозвенел в унисон бьющейся посуде, и оборотень застыл.
