— Каким образом?
— Подделывают записи в книгах учета.
— Посадки потом восстанавливают?
— Нет. Именно этого я и пытаюсь добиться, — сказал Винсент. — А так все это обречено, весь лес. Должность на государственной службе — это, по сути, разрешение воровать.
Левин весь напрягся, словно перед боем, но тут же осознал, что это полный абсурд. Это не его лес, да и в любом случае что он может тут сделать?
Из леса внезапно появилась женщина, таща за собой на веревке упирающуюся козу. Ее длинное тело двигалось словно без каких-либо усилий, как во сне, едва касаясь земли, а голова была повязана большой ярко-алой банданой, концы которой, подобно потокам крови, сбегали ей на грудь. Одну руку она грациозно отставила в сторону, балансируя ею, как танцовщица.
— Многие здесь очень красивы, — заметил Левин.
— В том-то и вся беда.
Дорога выровнялась, и они увидели на поляне рубленный из бревен дом в альпийском стиле с высокой островерхой крышей с длинными свесами — это здесь-то, где никогда не бывает снега!
— Мне нужно поздороваться с управляющим, — сказал Винсент. Он вышел из машины и исчез в доме. Левин тоже выбрался и потянулся, встав на цыпочки. Вокруг царила полная тишина, она словно мягко толкалась в уши. В этот момент ему показалось настоящим чудом, что он стоит вот здесь, на этом клочке земли. И зачем его сюда занесло? Пока они ехали, Винсент рассказал ему о человеке, с которым собирался сегодня встретиться. Тот когда-то работал в рекламной фирме в Нью-Йорке, на Мэдисон-авеню, а здесь совершенно опростился, превратился в настоящего туземца. Он рассказывал довольно подробно, но шум от трансмиссии заглушал слова. Вот он, смеясь на ходу, вышел из дома вместе с чернокожим мужчиной, который остался на крыльце и помахал им вслед рукой.
— Один из здешних мелких мошенников, — пояснил Винсент, отъезжая. Через несколько минут они съехали с дороги и потащились сквозь лес по грунтовке. Деревья здесь были гораздо выше и толще, чем на опушке леса, до них было труднее добраться, чтобы свалить. Вскоре они подъехали к простому рубленому домику. Разбитое окно было закрыто газетами, рядом стоял покалеченный красный фордовский пикап. По заросшей сорняками поляне были всюду раскиданы металлические детали какого-то механизма, лысые покрышки, огромный тент, оконные рамы, ржавый ручной насос. Еще, прислоненный к дереву, стоял заброшенный и покосившийся деревянный сортир. Все тут было какое-то покосившееся. Ступени крыльца битые и выщербленные. Между двумя деревьями висела бельевая веревка, на которой болтался одинокий лифчик. Винсент выключил мотор, но остался сидеть за рулем. Его смешки и ирония куда-то исчезли, и Левину показалось, лицо его напряглось.
— Как его зовут, вы сказали? Я не расслышал…
— Даглас. Тут довольно сложная ситуация, — сказал он вдруг совсем неуверенно. — Мне не следовало ввязываться в это дело, но в тот момент я не думал, что он так далеко зайдет.
— Я вас совершенно не понимаю. О чем это вы? — Винсент, по всей видимости, забыл, что отнюдь не все в курсе сложившейся здесь ситуации.
Он откинулся на спинку сиденья, не сводя глаз с домика и лишь изредка поглядывая на Левина.
— Он мне нравится, но тут все как-то странно складывается… Добродушный малый, понимаете, только… ну, надо полагать, его можно называть глупым. Бросил пару лет назад престижную работу в рекламной компании на Мэдисон-авеню и отправился вместе с семьей плавать по морям на списанном военно-морском катере. Показывал местным кино, на всех здешних островах. — Винсент рассмеялся, но выражение его лица оставалось напряженным. — Вообразите, он полагал, что сможет прожить на доходы от продажи билетов! Ну и, конечно же, тут, на Карибах, никогда не найдется достаточно зрителей, у кого имеется в кармане лишний четвертак. Только не здесь. Ну вот, он и приперся сюда, наверное, в поисках какой-нибудь подходящей работы, где можно использовать его катер. И в итоге — Бог знает, откуда он почерпнул эту идею, мне этого никогда не понять — наткнулся на этот гигантский бак, он валялся возле пирса, где они пришвартовали катер. Наверное, он остался от какого-то крупного разбитого судна. Он вмещает, ну, я не знаю, наверное, несколько тысяч галлонов. И он просто валялся там, никому не нужный. Даглас некоторое время болтался тут, продолжая жить вместе с семьей на катере, и его, видимо, свербила мысль, что этот бак никак не используется.
— Потому что он никому не нужен.
— Да! Конечно! — Винсент снова рассмеялся. — Мы все вечно озабочены проблемами спасения Гаити. Вы, кажется, тоже этим заразились.
— Ну, не то чтобы и вправду, но, полагаю, что могу его понять. Может, все дело в здешних людях, они такие…
— Добрые, да. И с хорошим воображением. — Это слово он произнес торжественно, повысив голос, как это принято на Ямайке. — Как бы то ни было, он узнал про этот лес и однажды заявился сюда, и ему пришло в голову, что с такого количества сосен он мог бы получать достаточно смолы для выработки скипидара, что можно устроить здесь перегонку. Скипидар на Гаити — очень ценный продукт. Он тут используется в самых разных целях — от лечения ревматизма до грудных болезней и сексуальных проблем плюс еще десятком способов. Ну, он забрал этот бак, и вдруг оказалось, что он может оказаться крайне полезным! — Он снова разразился смехом, но глаза по-прежнему сохраняли озабоченное выражение. — И не просто пустить бак в дело, но и помогать сохранять лес и создать некоторое количество рабочих мест для людей — может, десятка два. Использование этого бака открывало кучу разных возможностей, один скипидар чего стоит!
Он помолчал, по-прежнему не сводя глаз с домика. Губы у него пересохли, он облизал их языком.
— Я вовсе не собирался его как-то подвигать на это, но так уж получилось. Я оказался здесь единственным человеком, у кого имелось какое-то образование, хотя что ему действительно требовалось, так это содействие настоящего инженера. Он попросил приятелей из рекламного агентства прислать ему какую-нибудь техническую литературу о перегонных технологиях, потом долго терзал меня всякими вопросами по химии, которую я едва помню, а потом начал дело. Первое, что он установил, это то, что бак должен стоять под определенным углом — я забыл, сколько там должно быть градусов, — но он раздобыл какое-то геодезическое оборудование и притащил его сюда и изучал местность, пока не нашел место с нужным ему уклоном. Нанял пару рабочих, чтобы поставить бетонное основание, на которое можно установить бак. Конечно, эта штука была слишком огромной, чтобы ее можно было доставить сюда грузовиком, и я, к сожалению, нашел ему сварщика, которого знал в порту, и тот разрезал ему бак на части, которые потом по одной привезли сюда в его пикапе, а потом сварили заново. Вся эта затея выглядела настолько абсурдной, что я… — Он замолчал, теперь с очень серьезным лицом. — Мне кажется, я чувствую себя в какой-то мере ответственным, хотя и пытался его разубедить… — Он снова помолчал, собираясь с мыслями. — Ну, не знаю, может, я и поощрял затею — в том смысле, что радовался энтузиазму по поводу скрытых возможностей этой страны. Я просто… наверное, мне следовало отнестись к этому более серьезно. К грозящей опасности, я хочу сказать.
