А чтобы я в этом уж совсем не сомневался, внутри сложенного вдвое листа бумаги лежала еще и написанная от руки записка, в которой сообщалось о месте встречи:
Театр в Бутринте
++++++
в воскресенье, в полдень
я понятия не имел, где находится этот театр, однако теперь у меня имелось вполне достаточно времени для того, чтобы это выяснить. Пока я оставался без паспорта, заниматься мне, в общем-то, было нечем, а потому я был вполне готов пойти даже на воскресный спектакль для детей.
Я еще раз пересчитал банкноты и затем положил их во внутренний карман своего пиджака. Если я все-таки встречусь с Кинопсом и он отдаст мне отрезанные «треугольнички», моя захиревшая индивидуальная экономика получит финансовое вливание в размере десяти тысяч евро. Если прибавить это к тем деньгам, которые я уже заработал, то я смогу оплатить все свои расходы на ближайшие месяцев шесть. Если, конечно, останусь жив.
Я развязал стягивавшую карты Таро резинку и стал разглядывать их так внимательно, как будто они могли сообщить мне что-то очень важное о человеке, приславшем эту шкатулку. Под «Отшельником» лежали «Башня, в которую ударила молния», «Дьявол» и «Безумец». Все эти карты несли в себе какой-то негативный смысл. Разложив их на кровати, я продолжал их рассматривать и вспомнил, что как-то раз слышал, что изображения на этих картах соответствуют архетипам, описанным Карлом Густавом Юнгом.
В этом, пожалуй, заключалась единственная связь, которую мне удалось усмотреть между картами Таро и перепиской Юнга с Каравидой по поводу конца света.
Решив немножко покопать в этом направлении, я взял книгу «Введение в психологию Юнга» и, раскрыв ее, разлегся на кровати. Из соседней комнаты доносилась довольно громкая классическая музыка. Я отыскал в оглавлении книги главу, посвященную архетипам, и начал читать:
Этот швейцарский психоаналитик открыл, что в бреде сумасшедших людей фигурируют примерно одни и те же образы, персонажи и символы. Поскольку многие из них не имеют отношения к окружающей этих людей реальной действительности, у Юнга возникла очень важная догадка. Проверив и убедившись, что эти элементы являются общими для всех культур и фольклоров – даже тех, между которыми никогда не имелось никаких контактов, – он назвал их архетипами. Таким образом, кроме индивидуального подсознания, у людей имеется также коллективное подсознание – универсальная галерея образов, персонажей и символов, даваемая нам от рождения. Архетипы укоренялись в памяти человечества на протяжении тысячелетий. Выражаясь словами профессора Э. X. Грекко, «они являются отражением мудрости, не ведомой человеку на уровне его сознания, но реально существующей в глубинах его трансперсональной души».
Едва я прочитал этот абзац, как погас свет, и затем за дверью моей комнаты послышался звук чьих-то шагов.
Подумав, что кто-то – может, обитатель соседней комнаты – выключил рубильник, я поднялся и стал искать в темноте фонарик, чувствуя, как у меня лихорадочно колотится сердце.
8
Я простоял примерно минуту – которая показалась мне целой вечностью – перед дверью своей комнаты, направив свет фонарика в пол. Вспомнив о том, что произошло с седовласым дежурным администратором, я невольно ловил себя на мысли, что, возможно, могу оказаться следующим. В то же время мне было непонятно, с какой стати содержимое находящейся у меня шкатулки стало бы пробуждать в ком-то кровожадность – если, конечно, этому «кому-то» не попали в руки отрезанные от банкнот «треугольнички»…
Размышляя надо всем этим, я прислушивался, не раздадутся ли по ту сторону двери звуки каких-либо движений. Но я так ничего и не услышал. Если по ту сторону двери кто-то и был, то он стоял так же неподвижно, как и я.
Я резко распахнул дверь и выставил перед собой фонарь, чтобы напугать того, кто, возможно, вознамерился на меня напасть, однако я не увидел перед собой ничего, кроме пустого коридора. Я – при помощи света фонарика – поискал в темноте электрический рубильник, однако его нигде не было.
Немного посомневавшись, я тихонько постучал в дверь соседа – того, который только что слушал классическую музыку, – но мне никто не ответил. Наверное, после того как выключили свет, он вышел на улицу.
Устыдившись своей трусливости, я мысленно сказал себе, что не стану ложиться спать, когда на часах всего лишь пол-одиннадцатого вечера, а потому, надев пиджак, спустился на улицу, чтобы поглядеть, что там сейчас происходит.
Выйдя из подъезда, я, к своему удивлению, обнаружил, что не только дом, в котором я обосновался, но и вообще весь район погрузился в темноту. Прохожие на улицах освещали себе путь каждый своим фонариком. Я невольно удивился их предусмотрительности: свет ведь отключили совершенно неожиданно всего несколько минут назад, а они уже все идут с фонариками.
И вдруг я вспомнил слова, которые сказал толстяк, давая мне фонарик: «Он вам понадобится». О таких отключениях электричества здесь, похоже, все знали заранее. Зайдя в еще открытый продовольственный магазинчик, освещаемый газовым фонарем, я спросил у его хозяина, как долго не будет электричества.
– Может, час, а может, и два… Никто точно не знает. У нас, в Албании, электричество отключают по нескольку раз в сутки. Это обычное явление.
– Но как такое возможно? – удивился я.
– Дело в том, что наши электростанции не могут выработать необходимого количества электроэнергии, а потому случаются сбои. Если бы у меня не было дизель-генератора, я бы уже давно разорился. Почему, по-вашему, в Албании нет никакой промышленности? Все предприятия, которые здесь когда-то создавали, рано или поздно закрывались из-за отключений электричества. Из-за этого и из-за плохих дорог мы отстаем от других стран на целое столетие.
В этот момент в магазинчик зашли двое пожилых людей, и мой собеседник, прервав объяснения, отправился обслуживать клиентов.
Раз уж весь квартал погрузился в темноту, то я, подумав, что блуждать впотьмах по улицам в поисках какого-нибудь ресторанчика может оказаться небезопасным, купил немного фруктов, чтобы поужинать прямо у себя в комнате. Подобный ужин, конечно, не вызывал у меня восторга, однако ничего более интересного я придумать не смог.
Когда я открыл входную дверь своего нового жилища, мне вдруг почему-то показалось, что в квартире кто-то есть. Переступив порог, я почувствовал сильный запах сигаретного дыма, отчего насторожился еще больше. И тут, как назло, иссякла батарейка фонарика, и он погас.
Я прислонился спиной к захлопнувшейся за мной входной двери, испуганно подумав, что, похоже, угодил в ловушку. Затем я медленно открыл дверь в комнату и увидел, что там, подтверждая мои подозрения, поблескивает в темноте оранжевый огонек сигареты, похожий на тусклую звездочку, которая вот-вот погаснет.
«Всё, ты труп», – мысленно сказал я себе, роняя пакет с фруктами на пол и глядя на этот огонек примерно так, как смотрит кролик на удава. Однако мысль о том, что сейчас наверняка прогремит выстрел, который положит конец моей жизни – а заодно и моим злоключениям, – почему-то подействовала на меня успокаивающе. Все мои мышцы самопроизвольно расслабились, словно бы готовясь навсегда распрощаться с напряжением этого земного мира. Я даже удивился, что отношусь к своей стремительно приближающейся кончине с подобным равнодушием.
