– Даже если я сумею на них выйти, – начал я набивать себе цену, – я, как вам известно, за покупку краденных предметов могу угодить в тюрьму.
– Только не в данном случае. Ведь эти предметы вы возвратите их законному владельцу, я же, со своей стороны, могу дать вам письменное подтверждение того, что вы действуете в моих интересах.
– Неужели вас и в самом деле так сильно заинтересовали эти письма?
– Здесь важен не столько мой собственный интерес, сколько интерес одного моего клиента. Как раз накануне ограбления я заключил на аукционе сделку о продаже этих писем.
– Однако если мы заплатим грабителям за эти письма очень большую сумму, вы от последующей продажи их своему клиенту, наверное, ничего не заработаете.
– В обычной ситуации именно так оно и было бы, – сказал Десместре, открывая свои темные глаза так широко, как будто это помогало ему лучше видеть в полумраке комнаты, – но я предполагаю, что грабители даже не подозревают о том, что эти письма могут представлять для кого-то ценность. Поэтому мы можем не проявлять особой щедрости – заплатим за письма столько, сколько грабители попросят, а затем перепродадим их моему клиенту. Если все получится, мы поделим чистую прибыль пополам. Неплохой уговор, не так ли?
– Позвольте мне подумать хотя бы до завтра, – ответил я, хотя и был уверен, что участвовать в этой авантюре не хочу. – Тут все намного сложнее, чем я предполагал.
– А вам не хотелось бы сначала узнать стоимость этих писем? – спросил Десместре с натянутой улыбкой. – Ведь при принятии решения этот фактор необходимо учитывать.
– Ну так давайте, удивите меня.
– Позвольте мне первым делом объяснить вам, каким образом проходил аукцион.
– Ох и любите вы подольше подержать своих собеседников в напряжении! – с недовольством воскликнул я. – Намного проще было бы назвать одно лишь число – и точка.
– Не будьте таким прозаичным. Кроме того, если вам станет известна вся история, возможно, у вас появится какая-нибудь зацепка.
– Ну хорошо, рассказывайте, но покороче.
– Как только я удостоверился в подлинности писем, и сообщил о своей находке в один из аукционных домов Лондона. Затем о ней были оповещены по электронной почте те клиенты, которых она могла заинтересовать. Вы можете себе представить, кто именно – государственные учреждения, общественные организации, фонды, частные лица, коллекционирующие предметы подобного рода… Затем состоялся – по всем правилам – аукцион, в ходе которого один из попечителей Британского музея предложил за эти письма пятьдесят тысяч евро. Сумма совсем не маленькая.
– Да, это верно.
– А теперь начинается самое интересное. Когда я уже собирался заключить соответствующую сделку, некое частное лицо предложило за эти письма гораздо большую сумму. Это сделал человек, который, видимо, намеревался победить в торгах во что бы то ни стало, поскольку он предложил такую умопомрачительную сумму, превзойти которую не смог бы уже никто.
– Я в Калифорнии сталкивался с подобными миллионерами. Думаю, ваш клиент удвоил предыдущую сумму, чтобы одним махом отпугнуть всех других участников аукциона.
Антиквар в ответ на мое предположение глубоко вздохнул, а затем торжественным тоном сказал:
– Если бы это было именно так, мы с вами, наверное, сейчас здесь не разговаривали.
Масштабы, которые принимало дело, заставили меня позабыть даже о запахе растворителя. Я, как будто бы уже согласился поучаствовать в этой авантюре, с деловитым видом спросил:
– И сколько вам предложило то частное лицо?
– Только не упадите со стула – два миллиона тринадцать тысяч евро. Предложение было сделано именно в этой валюте и поступило откуда-то из Северной Европы. Вам это не кажется странным?
– Скорее похоже на какую-то прихоть. К чему эта добавочка в тринадцать тысяч евро?
– Сразу видно, что вы весьма далеки от каббалы, – насмешливым тоном произнес Десместре. – Данная сумма является не только явно завышенной, но и весьма символической, потому что она перекликается с числом 2013. Тот, кто мне ее предложил, наверняка знаком с содержанием этих писем.
– Этого не может быть, – покачал головой я. – Ну, разве что в том случае, если…
– Вы догадались правильно, – взволнованно перебил меня антиквар. – Если вы и дальше будете блистать интуицией, мы, пожалуй, добьемся в этом дельце положительного результата.
– …если у покупателя имеется вторая половина переписки, – договорил я.
– Таким образом, – закивал антиквар, – данный человек уже раздобыл письма, отправленные Каравидой Юнгу, и теперь ему хочется заполучить письма, отправленные Юнгом Каравиде. Каравида, должно быть, рассказывал в своих письмах о каббалистическом исследовании, которое вывело его на число 2013.
– Этот человек хочет узнать, как прокомментировал это исследование Юнг, – добавил я. – Его это, видимо, очень сильно интересует, если он и в самом деле готов уплатить такую большую сумму.
– Поверьте мне, он на это готов. Он твердо заявил о своем намерении.
– Это, похоже, какой-то чудаковатый миллионер, – покачал головой я, – ведь вообще-то он мог добиться своей цели и без таких огромных затрат. Ему, наверное, хотелось уплатить именно эту сумму. Может, он фанатически увлечен идеями Юнга. Или предсказаниями конца света.
В усталых глазах Десместре, который, скорее всего, что-то от меня утаил, появился беспокойный блеск.
– Или же и тем, и другим, – сказал антиквар.
7
Потратив очень много времени на разговоры с Десместре и так и не придя ни к какому соглашению с ним, во второй половине дня я отправился в отель «Карл Великий», в котором этот докучливый антиквар забронировал для меня номер. Предыдущей ночью я не выспался, да и долгий разговор меня утомил, поэтому, почувствовав себя изможденным, я решил устроить себе послеобеденный отдых, даже и не обедая.
Я намеревался поспать пару часов, а затем сегодня же выпутаться из этой дурацкой истории с письмами. Если события и в самом деле происходили именно так, как рассказал антиквар, то попытка вмешаться в них могла закончиться для меня разве что безвременной кончиной. Даже и за гораздо меньшие деньги преступная шайка не побоялась бы взорвать к чертям собачьим весь отель, в котором я остановился.
Эта мысль напрочь отбила у меня сон, и я довольно долго лежал, глядя в потолок гостиничного номера, белизна которого в ярком свете полуденного солнца почему-то показалась мне прямо-таки вызывающей.
Хотя я провел вдали от своего дома пока всего лишь полдня, я вдруг сильно заскучал по Айне и по дочери. Сегодня был первый понедельник, в который Ингрид не нужно было идти в школу, поскольку наступили летние каникулы. Я решил позвонить на мобильник дочери, чтобы удостовериться, что у нее все в порядке.
