Бык начал съезжать набок, но удержался. Он так привык к тому, что спинные мускулы поддерживают тело, что каждый раз немного удивлялся, заваливаясь вбок. Вот в этом смысле в невесомости лучше. Сэм ничего не заметила — или притворилась, что не замечает. Она шагнула в сторону и взялась за защелку контейнера — словно собиралась показать фокус на сцене. В дверях появилась доктор Стерлинг, она хитровато улыбалась. Бык смутился, почувствовав себя именинником.
— Я волнуюсь, — заметил он.
— Умнеешь помаленьку, — ответила Сэм. — Готов?
Крышка ящика отъехала в сторону. Внутри был мех — сложный, тяжеловесный, неуклюжий. Бык, не найдя слов, расхохотался.
— Стандартный погрузочный мех, — объяснила Сэм, — только мы его немного выпотрошили и заменили силовые тяги медицинскими потрохами. И управление перевели на простой джойстик. Плясать ты в нем не будешь, и, чтоб сходить на горшок, все равно понадобится помощь, но в любой пункт корабля он тебя доставит.
Быку казалось, что подступает новый кашель, но вместо этого на глаза навернулись слезы.
— О черт, Сэм!
— А вот этого не надо, ты уже большой мальчик. Давай-ка вставим тебя в него и приторочим к опорным штангам.
Сэм взялась за одно плечо, медбрат за другое. Странное чувство — Бык не помнил, когда в последний раз его носили на руках. Крепления меха напоминали упряжь, и к опорам Сэм пристроила ремни, чтобы ноги не болтались. Все оказалось наоборот: вместо того чтобы шевелить ногами, приводя мех в движение, ему предстояло пользоваться движением устройства, чтобы перемещать ноги. Впервые после катастрофы Бык прошел по короткому коридору в общую палату. Сэм держалась рядом, следя за механизмом, как утка за утятами при первом спуске на воду. Бык по-прежнему чувствовал себя неловко, но это понемногу проходило.
Самые тяжелые раненые были все здесь: мужчины и женщины, земляне, марсиане и астеры. Лысый человек с нездоровым желтоватым оттенком кожи боролся за каждый вздох. Девушка, почти ребенок на вид, лежала на кровати практически обнаженная, кожа на теле была сожжена, а глаза глядели в пустоту. Толстяк с ветхозаветной бородой и волосатым, как у гориллы, телом стонал и метался даже под снотворными. Ничто здесь не указывало, кто к какой стороне принадлежит. Это были просто люди — раз они оказались на его корабле, его люди.
В конце коридора стояла Корин с пистолетом в набедренной кобуре. Она отсалютовала — полусерьезно-полунасмешливо.
— Махт слай, шеф, — усмехнулась она. — Тебе идет.
— Спасибо, — поблагодарил Бык.
— Пришел повидать пленных?
— Естественно.
Бык не думал, куда идет, но раз попал сюда, почему бы и нет. Тюремный отсек госпиталя был меньше других, но, если бы не охранница у дверей, он бы не нашел признаков, что пациенты здесь чем-то отличаются. «Пленники» — это было сильно сказано. Ни одного из них не задержали по закону. Здесь находились и влиятельные штатские лица с Земли, и высший командный состав марсиан — все, кто, на взгляд Быка, рано или поздно мог бы пригодиться. Дюжина коек, все заняты.
— Как тебе там? — осведомилась Сэм.
— Вроде жизнь понемногу налаживается.
— Ага, вот и я подумала…
Ее прервал голос, донесшийся с дальней койки, слабый и неразборчивый:
— Сэм?
Сэм бросила взгляд на ту кровать, сделала пару нерешительных шагов к окликнувшей ее женщине.
— Наоми? Ох, чтоб мне провалиться, милая, что это с тобой?
— Подралась, — разбитыми губами выговорила старшая помощница с «Росинанта». — Надрала ей задницу.
— Ты знакома с Нагатой? — удивился Бык.
— С недобрых старых дней, — кивнула Сэм, взяв подругу за руку. — Мы чуть не неделю жили в одной комнате, пока она ссорилась с Джимом Холденом.
— Где? — спросила Наоми. — Где моя команда?
— Они здесь. — Бык тоже развернул к ней свой мех. — Все, кроме Холдена.
— Они в порядке?
— По мне, бывало лучше, — ответил лысеющий пухловатый мужчина с кожей цвета поджаристого тоста. Он растягивал слова: акцент марсианской долины Маринера или земного Техаса — их легко можно было перепутать.
— Алекс, — встрепенулась Наоми. — А где Амос?
— Койкой дальше, — ответил Алекс. — Все дрыхнет. А что, кстати, произошло? Мы арестованы?
— Произошло несчастье, — ответил ему Бык. — Много пострадавших.
— Но мы не под арестом? — уточнил Алекс.
— Нет.
— Ну и хорошо.
Наоми заметно расслабилась. Видно, тревога за своих людей была для нее тяжелым грузом. Бык отметил это обстоятельство — возможно, еще пригодится.
— Женщина, напавшая на вас, под арестом, — сказал он.
— Это она. Взрыв, — отозвалась Наоми.
— Мы уже занимаемся, — постарался успокоить ее Бык и снова закашлялся, смазав эффект.
Наоми насупилась, что-то припоминая. Быку тоже хотелось взять ее за руку. Установить подобие близости. Мех служил отличным средством передвижения, но во многом он ограничивал свободу.
— Джим? — спросила она.
— Капитан Холден задержан марсианским флотом, — ответил Бык. — Я пытался договориться о его передаче под нашу ответственность, но пока не слишком продвинулся.
Наоми улыбнулась и кивнула, словно услышала хорошую новость. Прикрыла глаза.
— А что с Миллером?
— С кем? — не понял Бык, но женщина уже спала.
Сэм повернулась к кровати Алекса, а Бык прошел дальше, решив рассмотреть спящего механика «Росинанта», Амоса Бартона. Все трое представляли довольно грустное зрелище, и их явно было слишком мало, чтобы управиться с таким большим кораблем. Возможно, Джаканда нашла бы им применение. Для него, пока он не заполучил Холдена, эти трое были просто обузой. Холден успел стать символом, а символы для того и нужны, чтобы внушать уверенность, когда для нее нет других оснований. Капитан Джаканда не уступит — иначе ее по возвращении поставят перед трибуналом. Если таковое возвращение случится. Бык этого не одобрял, но понимал. В любом другом месте, кроме медленной зоны, они бы уже бряцали саблями и скалили зубы. А здесь остаются только переговоры…
Во рту у него пересохло. Сэм с гневом и отчаянием разглядывала спящую Наоми.
— Сэм, — позвал ее Бык, — можно тебя на минуту?
Она подняла голову, кивнула. Бык тронул джойстик, и мех неуклюже развернулся. Он провел аппарат обратно по коридору к выделенной ему палате. Пока они добрались, Сэм уже изнывала от любопытства. Закрывая дверь, Бык закашлялся. Голова немного плыла, сердце сильно билось. От страха, от возбуждения или от возможности держаться прямо — впервые с момента броска за Кольцо.
— Что такое, босс?
