Зато Май Бритт ни капли не устала. Она давным-давно забыла, что такое не высыпаться или хотеть спать. А сегодня она к тому же выпила, обкурилась и взбудоражена визитом гостей, какой тут сон. И как только Допплер начинает клевать носом, она пихает его в бок со словами: «Ну отвечай же».
— А о чем ты спрашивала? — бормочет Допплер, зевая и потягиваясь.
— Я спросила: не хочешь ли ты со мной переспать? — говорит Май Бритт.
— Чего? — вскидывается Допплер.
— Ты прекрасно слышал, о чем я спросила.
— Да уж, — потрясенно говорит Допплер.
— Ну и? — томно спрашивает Май Бритт.
— Нет, — отвечает Допплер.
— Точно нет? — продолжает Май Бритт.
— Я же сказал: нет, — говорит Допплер.
— Может, ты хочешь подумать, прежде чем дать мне окончательный ответ? — не унимается Май Бритт.
— НЕТ! — свирепеет Допплер.
— Ну и ладно, — отвечает Май Бритт. — Не психуй только. Подумаешь, спросила. Просто я давно ни с кем этим не занималась, а тут удачный случай. Но тебе он, похоже, удачным не кажется.
— Да, мне он кажется неудачным, — говорит Допплер.
— Ну, раз так, — соглашается Май Бритт, — то не будем больше об этом.
Они замолкают на некоторое время, Май Бритт делает две глубокие затяжки и, замерев, прислушивается, как дурман играет в легких.
— Я придумала, о чем еще поболтать, — отдышавшись, говорит она.
— Ну, — устало отзывается Допплер.
— Всю свою долгую жизнь я прожила, выражаясь фигурально, бок о бок с норвежцами, — говорит Май Бритт. — Я часто встречала их в магазине, и сама бывала на той стороне границы. И всегда, признаться, поражалась.
— Чему поражалась? — вяло спрашивает Допплер.
— Как это можно — быть норвежцем?! Шведом быть и то не просто, — говорит Май Бритт, — но уж норвежцем… Вы, наверно, чувствуете себя такими… ну… бедненькими. У вас ведь нет почти ничего, да?
— У нас все примерно как у вас, — говорит Допплер.
— Чего нет, того нет, — возражает Май Бритт. — Это вам кажется. Но это неправда. Что угодно назови — у нас этого раз в пять — десять больше.
— Откуда ты взяла эти цифры? — спрашивает Допплер.
— Ниоткуда, — говорит Май Бритт. — Мне так кажется: жизненный опыт подсказывает.
Допплер только что добровольно сбежал из Норвегии, но когда его родину начинают высмеивать, он без колебаний встает на ее защиту.
— У нас всего завались, — говорит Допплер.
— Чего, например?
— Да хоть нефти, — отвечает он.
— Так я и знала, — сокрушенно вздыхает Май Бритт. — Вот ты себя и выдал. Я бы, конечно, удивилась, скажи ты что-нибудь другое, зато обрадовалась бы. Этой своей «нефтью» ты только упрочил мои подозрения насчет норвежцев. Да, у вас есть нефть, но, кроме нее, — ничего. Без нее вы были никем, и как только она кончится, никем же и станете.
— Природа у нас несравнимо прекраснее вашей, — гордо продолжал Допплер.
— Допустим, — соглашается Май Бритт. — Я готова это признать. Горы и фьорды очень живописны. Но какие с них доходы?
— Посмотреть на них приезжают немцы и американцы, — ответил Допплер.
— Чтобы ты знал: Швеция принимает гораздо больше туристов, чем Норвегия. У вас число туристо-дней падает, а у нас растет.
— Это ты все выдумываешь, — отвечает Допплер.
— Нет, это я читала в газете, — объясняет Май Бритт. — С тех пор как я осталась без попугаев, моей единственной радостью были газеты. Помимо курения, естественно.
— У нас есть коричневый козий сыр «Ярлсберг», — вспомнил Допплер.
— По-моему, он безвкусный, — отвечает Май Бритт.
— Сыр отличный, — строго говорит Допплер. — И еще у нас есть лосось, мы разводим его, это тысячи тонн.
— Из-за искусственно ускоренного роста у рыб страдает костная система, — возражает Май Бритт.
— Меня не интересуют твои наветы, — говорит Допплер.
— Ладно, — соглашается Май Бритт. — Итак, у вас есть нефть, природа, покалеченная рыба и сыр. Теперь давай я расскажу тебе, что есть у нас.
— Давай, давай.
— У нас есть грузовики «Volvo», легковые машины «Volvo» и еще «Saab». Плюс самолеты «Jas» и одежда «Hennes&Mauritz».
— А у нас «Dressmann», — парирует Допплер.
— Ой, «Dressmann»! — повторяет Май Бритт и весело смеется. — Когда открывался первый шведский магазин, у нас во всех газетах был анонс на всю страницу: «Поздравляем Стокгольм!» Я чуть не описалась от смеха. Ты видел, что они продают? Ты видел эти брюки? Ой, не могу, сейчас умру.
— Твоя одежда тоже не верх изящества, — замечает Допплер.
— Я выгляжу именно так, как считаю нужным, — возражает Май Бритт. — Я одеваюсь старомодно и уныло, как все старухи в этих краях, и ничем среди них не выделяюсь. Никто лишний раз и присматриваться не будет: бабка и бабка. Это развязывает мне руки.
Допплер, видимо, хотел что-то ответить, но передумал.
— Продолжать? — спрашивает Май Бритт.
Допплер пожимает плечами: ему все равно.
— У нас есть «Swedish Match»
[11]
и еще несколько производителей жевательного табака. Наконец, у нас есть «Ikea», «Ericsson», «Tetrapak», «Hasselblad», «Husquarna», «Fiskars», «Securitas», «АВВА», «Scania», хотя все они мелочь по сравнению с «Volvo Trucks». Водка «Absolut». И прошу особо заметить, что я называю только марки, известные практически во всем мире.
— А у нас есть «Findus», — тихо говорит Допплер.
— «Findus»? — переспрашивает Май Бритт, несколько раз затягиваясь новым уже косячком.
— Фирма по производству замороженной рыбы, — объясняет Допплер. — У нее огромный ассортимент, и я уверен, что эти продукты во всем мире нарасхват. К примеру, рыбная запеканка. Ведь вкуснотища! Или вот филе трески в разной панировке, мы с женой часто их покупаем. Простая хорошая еда, и никаких забот. Кинул на сковородку и, пока жарится, сварил картошки. Все, обед готов. «Findus», — повторяет он.
— «Findus» наш, — отвечает Май Бритт, — шведский. Это трогательно, что ты считаешь его норвежским. Но он наш, расположен в Мальмё. Еще у нас есть Ингмар Бергман, — продолжает Май Бритт.
— А у нас — Лив Ульман, — отвечает Допплер.
— Все считают ее шведкой, — отвечает Май Бритт. — И вообще, у нас есть несколько классных кинорежиссеров, они снимают отличное кино. А вы по-прежнему с трудом рожаете изредка один-другой фильмишко, да и те никто не смотрит.
— А как же «Ольсен с ребятами»?
