— Бокал шампанского, мистер Шоу?
— Спасибо, Эрнест. — Шагнув назад, принял бокал и поднял в сторону Николь. — За шофера. Так любезно с твоей стороны. Надеюсь, было не слишком утомительно.
Николь хотелось поправить ему галстук.
— Нет, вовсе…
Эрнест тихо, но выразительно кашлянул.
— Ну, а я удаляюсь на покрытые листьями поляны Уимблдона. — Обернулся к Саймону. — Если только я тебе не нужен.
— Не думаю, Эрн, спасибо. До завтра.
Эрнест поклонился Николь.
— Bon appetit, madame.
— Merci, Эйрнест.
— А, Эйрнест, — повторил он. — Приятно на слух, правда? Куда лучше, чем Эрн. Всего доброго.
Хлопнула входная дверь. Николь засмеялась.
— Оригинал, не правда ли? Он мне нравится. Как давно он с тобой?
Саймон рассказал ей об Эрнесте, о первых днях агентства, когда было так весело, — как Эрнест, чтобы произвести впечатление на какого-нибудь управляющего банком, играл роль клиента, вспомнил о его войнах с бывшими женами и секретаршами, его презрении к служебным интригам, его неизменной бескорыстной преданности.
— Ты к нему очень привязан, правда?
Саймон кивнул.
— Я ему доверяю. Пожалуй, единственному из всех. — Он посмотрел на часы. — Нам пора. Я заказал столик в итальянском ресторане, надеюсь, ты согласна. Подумал, что захочешь отдохнуть от французской кухни.
Саймон встал у двери, пропуская Николь. Она остановилась.
— Извини. Не могу устоять. — Взглянув сверху на нее, он почувствовал, что воротник стал туже, — она подтянула галстук. — Полагаю, за этим обычно следит Эрнест, non?
— Он давно махнул на меня рукой, считая безнадежным разгильдяем.
— Разгильдяем? Что значит разгильдяй?
По пути к машине Саймон объяснил, что такое разгильдяй. Они ехали мимо Гайд-парка в сторону Кенсингтона. Он ощущал ее близость, подумав, что уже много месяцев никуда не приглашал в Лондоне женщин. Слушая его, Николь разглядывала его профиль — прямой нос, волевой подбородок, темные, нуждающиеся в стрижке волосы, строгий костюм. В Провансе он был непринужденнее, подумала она.
Завсегдатаями избранного Саймоном ресторана был узкий круг хорошо обеспеченных лондонцев, которые относились к обеду как к зрелищному виду спорта. Полгода, может быть, год они воюют за столики, добиваются знакомства с метрдотелем, машут друг другу из-за столиков, едва обращая внимание на еду. Ресторан становится истерически модным. Хозяин мечтает о скором уходе на покой где-нибудь в Тоскане или на острове Искья, а официанты с возрастающей фамильярностью ненавязчиво рекомендуют перец, сыр пармезан и оливковое масло — «extra vergine, signorina». Затем, ни с того ни с сего, завсегдатаи перемещаются куда-то еще, а их место занимают здравомыслящие парочки из ближайших к Лондону графств, прослышавшие о роскошном заведении, где подают белые трюфеля, вяленые помидоры и в придачу пару второсортных представителей телевизионно-газетной аристократии.
Саймон знал Джино, хозяина, с тех времен, когда они оба выбивались в люди, много лет и много ресторанов тому назад. Он с неподдельной радостью встретил Николь и Саймона и провел к стоявшему в углу столику, с явным удовольствием расправив салфетку на коленях Николь.
— Не будь скотиной, Джино.
— А, — расплылся в улыбке Джино. — Это же естественно. Я итальянец. Signorina, что будем пить?
Николь повернулась к Саймону.
— Не знаю. Белое вино?
Джино щелкнул пальцами официанту.
— Бутылку пино-гри синьорине.
Подал меню, поцеловал кончики пальцев и с улыбкой наготове затрусил к дверям встретить группу молодых мужчин и женщин в черных одеждах и темных очках.
— Так. — Николь оглядела полный людей зал, зеркала, стены розового и черного мрамора. — Значит, вот где обедает в Лондоне изысканное общество. Часто бываешь здесь?
— По правде говоря, нет. Обычно ужинаю с клиентами, а им нравятся более официальные заведения — «Гаврош», «Коннаут». Здесь они не будут чувствовать себя достаточно значительными. — Он пожал плечами. — Это не самые интересные люди на свете, по крайней мере большинство. — Попробовав вино, кивнул официанту. — Правда, в настоящее время я не намного лучше них. Месяцами не беру в руки книгу, не хожу в кино. Если я не в агентстве, то в самолете. — Внезапно замолчал и улыбнулся. — Извини. Все это скучно. Что будем есть?
Они принялись изучать меню, не ведая, что сами являются предметом острого любопытства — за столиком в другом конце зала группа приятелей Кэролайн не сводила глаз с Николь.
— Видно, Саймон оправляется от развода.
— Кто это? Одна из клиенток?
— Не смеши, Руперт. Клиенты так не одеваются. Пойду в туалет.
Выйдя из-за стола, дама стала пробираться между столиками, делая вид, что копается в сумочке, пока не подошла поближе.
— Саймон, дорогой! Какая приятная неожиданность. Так рада тебя видеть!
Оторвавшись от меню, Саймон поднялся и почтительно чмокнул губами в двух дюймах от подставленной для поцелуя щеки.
— Привет, Софи. Как жизнь?
— Прекрасно, дорогой, — ответила Софи, глядя за спину Саймона на Николь. — Сто лет не виделись, — добавила она, не проявляя ни малейшего намерения сдвинуться с места.
Саймону пришлось проявить минимум вежливости.
— Николь, это Софи Лоусон.
Женщины с деланными ослепительными улыбками кивнули друг другу.
— Николь?..
— Бувье, — ответила Николь. — Здравствуйте. Как поживаете?
— Какой очаровательный акцент. Не буду вас задерживать. Заглядывай, Саймон, поужинаем. Тебя теперь совсем не видно. Не знаю, где ты скрываешься.
— Не попробовала заглянуть в офис?
— Ах да. Офис. — Изобразив подобие улыбки и последний раз искоса взглянув на Николь, она продолжила свой путь. Миссия исполнена.
— Ты был с ней не слишком любезен, — засмеялась Николь.
— Терпеть не могу эту стерву. Одна из препротивнейших приятельниц Кэролайн. Весь вечер будет глазеть на нас, а завтра утром первым делом позвонит Кэролайн.
Они сделали заказ. Саймон старался не обращать внимания на то, что их разглядывают.
— Расскажи мне о Провансе, — попросил он. — Как там зимой?
— Очень тихо… иногда очень холодно. Мы разводим большой огонь, пьем много красного вина и читаем. Кроме того, есть лыжи. Порой, мне кажется, лучше, чем летом.
Она подняла бокал, и Саймон заметил, что она все еще носит обручальное кольцо.
— Мы?
— Те, кто живет там круглый год.
— Мне там очень понравилось. Красиво.
