Он начал свою лекцию с того, что улитки очень полезны и содержат мало жиров, зато много азота. Но — он предостерегающе погрозил пальцем у меня перед носом — осторожность все-таки не помешает. Улитки имеют прискорбную привычку употреблять в пищу такие вещи, от которых любой человек немедленно окочурился бы. Они с удовольствием лакомятся ядовитым пасленом, еще более ядовитыми грибами и болиголовом. Более того, за сутки они могут съесть огромное количество этого смертельного салата, равняющееся половине их собственного веса.
Я успел расправиться уже с большей частью своей первой дюжины и потому не слишком обрадовался, услышав эту новость. Моя зубочистка замерла в воздухе, а довольный эффектом Морен усмехнулся и заверил меня, что мы с ним ничем не рискуем. В ресторане нам подают улиток, специально выращенных в особых садках и лишенных возможности на свободе потворствовать своим низменным вкусам. Опасность представляют только дикие улитки, которые шляются где попало и едят все, что видят. Но даже этих тварей можно сделать вполне безвредными — достаточно продержать их пятнадцать дней на голодном пайке. После этого каждую улитку надо тщательно осмотреть, три раза сполоснуть в теплой воде, почистить раковину щеткой и засунуть в духовку. Эта процедура называется toilette des escargots.
Но они же к тому времени исхудают или вовсе умрут, возразил я. Оказалось, что нет. Улитки могут жить без еды очень долго, и в доказательство Морен рассказал мне историю о некоем месье Локарде. Тот пригласил к себе нескольких друзей, чтобы полакомиться улитками, но обнаружил, что закупил чересчур много угощенья. Решив съесть лишних улиток позже, он по какой-то неизвестной Мареку причине спрятал их на дно гардероба.
Через некоторое время Локард совершенно забыл о спрятанных улитках и случайно обнаружил мешок с ракушками только полтора года спустя. Мы с вами наверняка бы их выбросили, но оптимист Локард высыпал улиток в ведро с водой, и, к его изумлению, они скоро ожили.
Воодушевленные историей о способности живых существ к выживанию в любых условиях, мы с Мореном заказали еще по дюжине улиток. Я уже научился ловко выковыривать их едва заметным поворотом зубочистки против часовой стрелки — чем-то это напоминало выдергивание пробки из бутылки, — но брызгающий при этом сок по-прежнему оставался проблемой. Вся моя рубашка покрылась пятнами чесночного масла. Тем, кто впервые собирается попробовать улиток, могу сказать, что есть только два способа сохранить одежду чистой — раздеться догола или нацепить слюнявчик.
Кинув взгляд на влюбленную пару, которая от взглядов уже перешла к затяжным поцелуям, Морен завел речь о сексе. В мае, сказал он, у улиток начинается брачный сезон и даже гермафродиты задумываются о любви. Она, как и все остальные события в жизни брюхоногих, происходит без всякой спешки.
При помощи сплетения и расплетения пальцев, а также других многозначительных жестов он рассказал о «предварительных ласках». Они, по словам Морена, могут продолжаться несколько часов (про себя я подумал, что столько времени дается партнерам специально, чтобы они могли не спеша определиться с половой принадлежностью). По окончании «предварительных ласк» пара совокупляется. Это, по уверению Морена, происходит un bon moment
[63]
. Дней через десять-пятнадцать улитка откладывает от шестидесяти до ста яиц. Одна особь в среднем живет шесть или семь лет.
Морен замолчал, чтобы отхлебнуть вина, и я задал вопрос, который давно уже меня беспокоил: каким образом улитки определяют, кто из них будет кавалером, а кто — дамой? Что помогает им принять решение — телепатия, запах, фаза Луны, едва заметные сигналы рожками? В конце концов, это ведь самый существенный момент «предварительных ласк», и, если случится недопонимание, оно может совершенно испортить приятно начавшийся вечер. К сожалению, Морен не смог дать на мой вопрос точного научного ответа. Ils s’arrangent, сказал он. Как-то устраиваются.
В зале стояла приятная прохлада, а в приоткрытую дверь мы видели раскаленную от дневного жара улицу. Без особого труда мы убедили друг друга задержаться внутри и заказать на двоих еще одну дюжину. Я обнаружил, что escargots похожи на соленые орешки или чипсы — сколько их ни съешь, всегда найдется место для добавки. Сегодня мы ели Gros Blancs
[64]
или escargots de Bourgogne
[65]
— самый известный вид среди сотни, обитающих во Франции, другая известная разновидность — Petit Gris
[66]
— гораздо меньше и не так вкусна. Упомянув о ней, Морен вспомнил о случае ловкого мошенничества.
Существует немало преступников, наживающихся на улитках. Они изобрели множество способов обмана доверчивых покупателей. Один из самых распространенных заключается в том, что маленькую серую улитку выдают за более дорогую и крупную белую. Для этого в освободившиеся раковины escargots de Bourgogne переселяют дешевых Petit Gris. Возмутительно! Но мало этого — над улитками нависла еще и угроза с востока. Морен помрачнел и сокрушенно потряс головой. Азиатские моллюски в огромных количествах ввозятся в страну и бессовестно выдаются за честных французских улиток!
Я уже не в первый раз слышал, как китайцев обвиняют в подобных грехах. Не так давно китайская афера с трюфелями вызвала взрыв возмущения во Франции. А еще поговаривают, что азиаты норовят проникнуть и на лягушачий рынок. При этом из виду совершенно упускается тот факт, что ни трюфели, ни лягушки из Китая не могли бы попасть на прилавки без помощи французских партнеров. Разве может бизнесмен из Пекина с портфелем, набитым образчиками почти настоящих перигорских трюфелей или лягушек класса люкс, незамеченным пробраться по коридорам французской гастрономии? Сомневаюсь, что это возможно, даже если он будет говорить без всякого акцента.
Но эти китайцы не останавливаются на трюфелях и лягушачьих окорочках! Морен порылся в карманах и извлек оттуда смятую газетную вырезку.
— Фуа-гра! — с горечью произнес он. — Полюбуйтесь, теперь они добрались и до фуа-гра.
Пока он утешал себя вином из кувшина, я прочитал заметку. В ней сообщалось, что два предприимчивых джентльмена, мистер Чен и мистер By, недавно основали гусиную ферму чуть севернее границы с Вьетнамом. Колоссальную ферму, способную производить в год более тысячи тонн превосходной печени — гусиной, а не более распространенной и дешевой утиной. По утверждению журналиста, это вдвое больше, чем сейчас производится во всей Франции.
Я дочитал и поднял глаза на Морена.
— Alors?
[67]
— он возмущенно потряс головой. — И когда же это кончится?
Мы уже давно остались за столом вдвоем. Наши соседи, влюбленная пара, удалились, тесно прижавшись друг к другу бедрами и потому не без труда протиснувшись в дверь. Полагаю, что, покончив за ланчем с предварительными ласками, они направились прямиком к ярусам матрасов. У меня закончились вопросы, а Морен казался усталым — вероятно, сказывалось волнение по китайскому вопросу и изрядное количество выпитого «гевюрца». Он сказал, что пойдет домой и отдохнет немного, перед тем как продолжить празднование. На прощанье мы договорились встретиться на этом же месте ровно через год — обещание, которое часто дается после хорошего ланча, но редко выполняется, — потом вместе вышли из ресторана и разбрелись в разные стороны.
