— Что у нас сегодня на обед?
Или Эрик сам заглядывал к нему.
— А что ты сейчас делаешь? — интересовался он. И Александр осторожно протягивал ему крохотный рубаночек, чтобы Эрик мог выразить свой восторг.
Столярная мастерская была небольшим сарайчиком с косой крышей. Александр нарочно сделал его из старых, посеревших досок, он потратил много усилий на то, чтобы стекло в окне было с трещиной, грязное и завешено тряпкой — все как на самом деле. В мастерской стояла деревянная колода, верстачок, лежали крохотные инструменты, до мельчайших подробностей повторявшие настоящие. Никогда в жизни у Александра не было так хорошо на душе. Он наслаждался тишиной. Порой в глубине квартиры, словно в ином мире, звонил телефон.
Эрик говорил:
— Звонили Яни и Пекка. Надо бы пригласить их на обед.
— Да, да, непременно. Вот только закончу мастерскую, — отвечал Александр.
Он допоздна засиживался со своими игрушками, перестал смотреть телевизор, быстро проглатывал пищу и сразу же снова скрывался в своем углу. Эрик покупал новые кассеты и пускал звук на полную мощность. Когда вечером Александр приходил в спальню, вид у него был отсутствующий и благодушный, засыпал он мгновенно. А рано утром снова принимался за работу, кофе и бутерброды Эрик подавал ему через окошко.
— Где ты там? — спросил Эрик.
Его огорченного длинноносого лица было почти не видно, вместо глаз, как пустые зеркала, смотрели стекла очков.
— Что ты спросил?
— Где ты? Где ты сейчас находишься?
— На первом этаже, — ответил Александр. — Я в кухне. Делаю люк для подвала, очень занятно. Он должен прийтись точно над лестницей, ведущей в подвал.
— Вот именно.
— Что ты имеешь в виду? И почему у тебя такой голос?
Эрик ответил не сразу:
— Ничего. Как хоть он выглядит, этот твой люк?
Александр показал крышку люка. Она была прикреплена к полу крохотными петлями, тоненькая цепочка удерживала ее, не позволяя упасть. Под ней скрывалась в темноте лесенка, ведущая в подвал, это была ювелирная работа.
— Красиво, — сказал Эрик. — Как тебе пришло в голову сделать этот игрушечный дом?
— Он не игрушечный, а настоящий, — не задумываясь ответил Александр.
— Для кого же он?
Мало ли для кого. Для нас с тобой, например. Построю все так, как мне хочется. Первый и второй этажи будут с видом на море. Выше — гостиная.
— Где же будет твоя гостиная?
Александр усмехнулся:
— Гостиная будет, к примеру, в Берлине. А мансарда — в Париже. Там поглядим.
Эрик осмотрел кухню.
— Ты сделал дровяную плиту?
— Ну и что? Ведь это красиво.
— Да, но я не смогу ею пользоваться. Это не годится. Если человек привык к современной кухне…
— Привыкнешь и к этой, — сказал Александр.
Он никогда не подметал в своем чулане. Пол был покрыт толстым слоем стружек, опилок и каменной пыли, Александру нравилось ступать по этой мягкой «почве», созданной его трудом, нравилось, что она все время растет у него под ногами. Эту грязь он разносил по всей квартире, и Эрику приходилось пылесосить ковры по нескольку раз в день.
Закончив работу над потолком кухни, Александр задумался об электрическом освещении. В доме должно быть электричество. Он раздобыл необходимый материал — тонкую медную проволоку, лампочки и батарейки от карманного фонарика — и долго трудился над проводкой на первых двух этажах. Что-то у него не ладилось. Ему пришлось менять проводку в междуэтажном перекрытии, и он повредил лестницу. Эрик считал, что дом прекрасно мог бы освещаться снаружи.
— Нет, это невозможно, — возразил Александр. — Неужели ты не понимаешь, что дом должен светиться изнутри? Он должен жить. Там, внутри, находимся мы с тобой, а все остальные — снаружи. Но батарейки почему-то сразу перегорают. А может быть, где-то происходит замыкание.
В конце концов он позвонил Яни, у которого был друг-электрик по прозвищу Бой. Бой пришел и осмотрел дом.
— Эти бездарные батарейки придется выкинуть, — сказал он, — от них толку не будет. Надо поставить в подвале трансформатор.
И объяснил подробно, что делать. Весь вечер они толковали об освещении дома и даже за ужином продолжали говорить о проводке.
— У нас все пойдет как по маслу, — сказал Бой. — В электричестве ты, конечно, ничего не смыслишь, но я тебя научу. Я тебе все устрою. Чтобы сделать проводку, придется вынуть перекрытие. Свое дело ты знаешь, но в электричестве разбираешься слабовато.
Бой начал бывать у них почти каждый вечер, часто он приносил с собой крохотные настольные лампы, бра и даже люстру — все это он находил в магазинах «Сделай сам» или в магазинах игрушек. Он приходил прямо с работы, в спецодежде, и оставлял на коврах грязные следы, но Александр как будто не замечал этого, он восхищался всем, что приносил ему Бой, и внимательно выслушивал его предложения, как улучшить дом.
— Ты пойми, — говорил Бой, — твой дом еще прославится на весь мир. Но освещение у тебя слабое место. Положись на меня.
Бой был невысокий и худощавый, верткостью и всеми своими повадками он напоминал белку. Часто он начинал хохотать, обнажая верхние зубы вместе с десной. Он дружески хлопал по спине и Эрика, и Александра, а Эрик этого терпеть не мог. Чтобы его хлопал по спине какой-то коротышка в ботинках на высоком каблуке! Когда Бой приходил, они обычно сперва недолго сидели в гостиной, все втроем, беседуя о всякой всячине, о пустяках, о которых беседуют люди, собравшиеся уходить, но задержавшиеся из вежливости. Потом Александр вставал, спрашивал, не пора ли потихоньку приняться за работу, и они с Боем уходили в чулан. Там их голоса сразу менялись, звучали тише и уверенней. Время от времени Александр и Бой замолкали, задумавшись, что делать дальше с какой-нибудь деталью. Покончив с электричеством, они стали обсуждать конструкцию эркера и винтовой лестницы. Эрик на кухне готовил ужин. Из-за пыли окно в перегородке было закрыто, он слышал только их голоса, не разбирая, о чем они говорят. В этом деловитом обмене вопросами и ответами царило полное взаимопонимание. Их негромкие, порой умолкающие голоса напоминали шелестящий в траве порыв ветра: вот он налетел, потом ослабел, затих и вдруг снова зашелестел листвой. Иногда Бой смеялся — так смеется человек, решивший трудную задачу.
В декабре Александр делал уже гостиную, он заканчивал французские окна, вставляя кусочки цветного целлофана в сложные переплеты полукруглых рам.
Эрик вошел к нему в чулан.
— Кстати, о твоем подвале. Я тут разбирал аптечку и нашел пустые баночки из-под мази. Их можно использовать для варенья. Я имею в виду, что их можно заполнить чем-нибудь красным, похожим на варенье, завязать им горлышко и наклеить на них этикетку.
