В эту минуту делавар склонился над бортом и многозначительно показал пальцем куда-то в темноту. Зверобой и Юдифь взглянули в указанном направлении и оба одновременно увидели челнок. Очертания этого неожиданного соседа были очень неясны и легко могли ускользнуть от менее изощренных глаз. Но пассажиры ковчега сразу разглядели челнок; в нем стоял во весь рост какой-то человек и работал веслом. Разумеется, нельзя было узнать, не притаился ли еще кто-нибудь на дне. Уйти на веслах от легкого челнока было невозможно, и двое мужчин схватились за карабины, готовясь к бою.
— Я легко могу свалить гребца, — прошептал Зверобой, — но сперва мы окликнем его и спросим, что ему надо. — Затем, возвысив голос, он продолжал внушительным тоном: — Стоп! Если ты подплывешь ближе, я должен буду стрелять, и тебя ожидает неминуемая смерть. Перестань грести и отвечай!
— Стреляйте и убейте бедную, беззащитную девушку, — возразил мягкий и дрожащий женский голос, — но бог вам этого никогда не простит! Ступайте вашей дорогой, Зверобой, а мне позвольте идти моей.
— Гетти! — одновременно воскликнули охотник и Юдифь.
Зверобой стремительно бросился к тому месту, где был привязан челнок, который они вели на буксире. Челнок исчез, и молодой человек сразу понял, в чем дело. Что касается беглянки, то, испугавшись угрозы, она перестала грести и теперь смутно выделялась во мраке, как туманный призрак, поднявшийся над водой. Парус тотчас же спустили, чтобы помешать ковчегу обогнать челнок. К несчастью, это было сделано слишком поздно: инерция и напор ветра погнали судно вперед, и Гетти очутилась с подветренной стороны. Но она все еще оставалась на виду.
— Что это значит, Юдифь? — спросил Зверобой. — Почему ваша сестра отвязала челнок и покинула нас?
— Вы знаете, что она слабоумная. Бедная девочка! И у нее свои собственные понятия о том, что надо делать. Она любит отца больше, чем дети обычно любят своих родителей, и, кроме того…
— В чем дело, девушка? Сейчас такое время, что надо говорить всю правду.
Юдифи не хотелось выдавать секрет своей сестры, и она немного поколебалась, прежде чем заговорить снова. Но, уступая требованиям Зверобоя и сама отлично понимая, какому риску подвергаются они все вследствие неосторожности Гетти, она не могла долее молчать.
— Я боюсь, что бедная простушка Гетти не способна разглядеть тщеславие, пустоту и ветреность за красивым лицом и статной фигурой Гарри Непоседы. Она говорит о нем во сне, а иногда выражает свои чувства даже наяву.
— Значит, вы предполагаете, Юдифь, что ваша сестра придумала какой-то безумный план, чтобы спасти своего отца и Непоседу, план, который, по всей вероятности, отдаст в руки мингов один из наших челноков?
— Боюсь, что так, Зверобой. Бедная Гетти вряд ли сумеет перехитрить дикарей.
Все это время челнок с фигурой Гетти, по-прежнему стоявшей во весь рост на корме, продолжал смутно маячить во мраке. Но, по мере того как ковчег удалялся, очертания челнока расплывались в ночной тьме. Было совершенно очевидно, что нельзя терять времени, иначе он окончательно исчезнет во мраке. Отложив ружья в сторону, мужчины взялись за весла и начали поворачивать баржу по направлению к челноку. Юдифь, привыкшая к такого рода работе, побежала на другой конец ковчега и поместилась на возвышении, которое можно было бы назвать капитанским мостиком. Испуганная всеми этими приготовлениями, которые поневоле сопровождались шумом, Гетти встрепенулась, как птичка, встревоженная приближением неожиданной опасности.
Так как Зверобой и его товарищ гребли со всей энергией, на какую только были способны, а Гетти слишком волновалась, то погоня, вероятно, вскоре закон чилась бы поимкой беглянки, если бы девушка несколько раз совершенно неожиданно не изменяла направления. Эти повороты дали ей возможность выиг рать время, а также заставили ковчег и челнок войти в полосу глубокой тьмы, очерченной тенями холмов. Расстояние между беглянкой и преследователями постепенно увеличивалось, пока наконец Юдифь не предложила друзьям бросить весла, так как совершенно потеряла челнок из виду.
Когда она сообщила эту печальную весть, Гетти находилась еще так близко, что могла слышать каждое слово, произнесенное сестрой, хотя Юдифь старалась говорить как можно тише. В ту же секунду Гетти перестала грести и, затаив дыхание, ждала, что будет дальше. Мертвая тишина воцарилась над озером. Пассажиры ковчега тщетно напрягали зрение и слух, стараясь определить местонахождение челнока. Юдифь склонилась над бортом в надежде уловить какой-нибудь звук, который позволил бы определить, направление, по которому удалялась сестра, тогда как оба ее спутника, тоже наклонившись, старались смотреть параллельно воде, ибо так легче всего можно было заметить любой предмет, плававший на ее поверхности. Однако все было напрасно, и усилия их не увенчались успехом. Все это время Гетти, не догадавшаяся опуститься на дно челнока, стояла во весь рост, приложив палец к губам и глядя в ту сторону, откуда доносились голоса, словно статуя, олицетворяющая глубокое и боязливое внимание. У нее хватило смекалки отвязать челнок и бесшумно отплыть от ковчега, но тут, как видно, все способности изменили ей. Даже повороты челнока были скорее следствием нетвердости руки и нервного возбуждения, чем сознательного расчета.
Пауза длилась несколько минут, в течение которых Зверобой и делавар совещались на индейском наречии. Затем они снова взялись за весла, избегая по возможности всякого шума. Ковчег медленно направился на запад, к вражескому лагерю. Подплыв на близкое расстояние к берегу, где мрак был особенно густ, судно простояло на месте около часа в ожидании Гетти. Охотник и индеец полагали, что как только девушка решит, что ей больше не грозит преследование, она направится именно в эту сторону. Однако и этот маневр не увенчался успехом. Ни один звук, ни одна промелькнувшая по воде тень не указали на приближение челнока. Разочарованный этой неудачей и сознавая, как важно вернуться в крепость, прежде чем она будет захвачена неприятелем, Зверобой направил судно обратно к «замку», с беспокойством думая, что его старания овладеть всеми челноками, имевшимися на озере, будут сведены на нет неосторожным поступком слабоумной Гетти.
Глава X
Но в этой дикой чаще
Кто может глазу доверять иль уху?
Скалистые провалы и пещеры
На шелест листьев, крики птиц ночных,
Треск сучьев резкий, завыванья ветра
Протяжным отвечают эхом.
Джоанна Бэйли
Страх, не меньше чем расчет, побудил Гетти бросить весло, когда она поняла, что преследователи не знают, в каком направлении двигаться. Она оставалась на месте, пока ковчег плыл к индейскому лагерю. После этого девушка снова взялась за весло и осторожными ударами погнала челнок к западному берегу. Однако, желая обмануть преследователей, которые, как она правильно угадала, вскоре сами очутились вблизи этого берега, Гетти направилась несколько дальше к северу, решив высадиться на мысе, который выдвигался далеко в озеро, приблизительно в одной миле от истока. Впрочем, она хотела не только замести следы: при всей своей простоте Гетти Хаттер была одарена от природы инстинктивной осторожностью, которая так часто свойственна слабоумным. Девушка хорошо понимала, что прежде всего надо лишить ирокезов возможности захватить челнок. И давнее знакомство с озером подсказало ей, как проще всего сочетать эту важную задачу с ее собственным замыслом.
