Догадка Зверобоя оказалась правильной. Незадолго до того, как солнце окончательно закатилось, плот снова появился у окраины зарослей. Когда ирокезы подплыли ближе, Юдифь объявила, что ее отец и Непоседа, связанные по рукам и ногам, лежат на ветвях посреди плота. Ирокезы, вероятно, понимали, что ввиду позднего времени следует торопиться, и вовсю налегали на грубые подобия весел. В результате этих усилий плот подошел к «замку» вдвое скорее, чем при предыдущем посещении.
Даже после того как условия были приняты и частично исполнены, выдача пленников представляла немалые трудности. Ирокезы были вынуждены почти всецело положиться на честность своих врагов. Они согласились на это очень неохотно и только по необходимости. Краснокожие понимали, что, как только они освободят Хаттера и Непоседу, гарнизон «замка» станет вдвое сильнее, чем отряд, находившийся на плоту. О спасении бегством не могло быть и речи, так как белые имели в своем распоряжении три челнока из коры, не говоря уже об оборонительных сооружениях дома и ковчега. Все это было слишком ясно для обеих сторон, и весьма вероятно, что сделку так и не удалось бы довести до конца, если бы честное лицо Зверобоя не оказало своего обычного действия на индейца.
— Мой брат знает, что я ему верю, — сказал Расщепленный Дуб, выступая вперед вместе с Хаттером, которому только что развязали ноги, чтобы дать ему возможность подняться на платформу. — Один скальп — один зверь…
— Погоди, минг, — прервал его охотник. — Придержи-ка пленника одну минутку. Я должен сходить за товаром для расплаты.
Это было лишь предлогом. Войдя в дом, Зверобой приказал Юдифи собрать все огнестрельное оружие и сложить его в комнате девушек. Затем он очень серьезно поговорил о чем-то с делаваром, который по-прежнему стоял на страже у входа, положил в карман трех оставшихся слонов и вернулся на платформу.
— Добро пожаловать обратно на старое пепелище, мастер Хаттер, — сказал Зверобой, помогая старику взобраться на платформу и в то же время исподтишка сунув в руку Расщепленному Дубу второго слона. — Ваши дочки очень рады видеть вас; да вот здесь и Гетти, она может поговорить за себя.
Тут охотник замолчал и разразился своим сердечным беззвучным смехом. Индейцы только что развязали путы, связывавшие Непоседу, и поставили его на ноги. Но лыковые веревки были стянуты так туго, что молодой великан еще не мог владеть своими членами и представлял собою в этот миг весьма беспомощную и довольно комическую фигуру. Это непривычное зрелище и особенно озадаченная физиономия Непоседы рассмешили Зверобоя.
— Ты, Гарри, похож на сосну у опушки леса во время сильного ветра, — сказал Зверобой, несколько умеряя свою несвоевременную веселость больше из уважения к другим присутствующим, чем к освобожденному пленнику. — Я, однако, рад видеть, что индейские цирюльники не причесали тебе волос, когда ты наведался к ним в лагерь.
— Слушай, Зверобой! — возразил Непоседа свирепо. — С твоей стороны было бы умнее поменьше смеяться и побольше радоваться. Хоть раз в жизни веди себя, как подобает христианину, а не смешливой девчонке-школьнице, к которой учитель повернулся спиной. Скажи-ка лучше, сохранились ли у меня ступни на концах ног. Я вижу их, но совсем не чувствую, как будто они разгуливают где-то на берегах Мохаука.
— Ты явился сюда цел и невредим, Непоседа, и это не пустяки, — ответил охотник, потихоньку вручая индейцу вторую половину обещанного выкупа и в то же время знаком приказывая ему немедленно удалиться. — Ты явился сюда весь целиком, с ногами и всем прочим, и только немного закостенел от повязок. Природа скоро приведет твою кровь в движение, и тогда ты сможешь танцевать, празднуя самое удивительное и необыкновенное избавление из волчьего логова.
Зверобой развязал руки своим друзьям, лишь только они поднялись на платформу. Теперь они стояли, притопывая ногами и потягиваясь, ворча, ругаясь и всеми способами стараясь восстановить нарушенное кровообращение. Однако они были связаны слишком долго, чтобы немедленно получить возможность снова владеть своими членами. А индейцы тем временем удалялись от «замка» так же поспешно, как приблизились к нему. Плот уже успел отплыть на добрую сотню ярдов, когда Непоседа, случайно взглянув в ту сторону, заметил, с каким проворством индейцы спасаются от его мщения. Он мог уже двигаться довольно свободно, хотя все еще очень неуклюже. Однако, не считаясь со своим положением, он схватил карабин, лежавший на плече у Зверобоя, и попытался взвести курок и прицелиться. Но молодой охотник был проворнее его. Он вырвал ружье из рук великана, хотя дуло уже успело наклониться в намеченном направлении. Вряд ли Зверобою удалось бы одержать победу в этой борьбе, если бы Непоседа как следует владел своими членами. В тот миг, когда ружье выскользнуло у него из рук, великан уступил и двинулся по направлению к двери, на каждом шагу поднимая ногу на целый фут, так как онемение все еще не прошло. Однако Юдифь предупредила его. Весь запас оружия, лежавший наготове на случай внезапного возобновления враждебных действий, был уже убран и спрятан по приказанию Зверобоя. В результате этой уловки Марч лишился возможности осуществить свои намерения.
Потеряв надежду на скорую месть, Непоседа сел и, подобно Хаттеру, в течение получаса старался восстановить кровообращение и снова получить возможность владеть своими членами.
Тем временем плот исчез, и ночь начала раскидывать свои тени по лесам. Девушки занялись приготовлением ужина, а Зверобой подсел к Хаттеру и рассказал ему в общих чертах о всех событиях, которые произошли за этот день, и о способе, к которому пришлось прибегнуть, чтобы спасти его детей и имущество.
Глава XV
Пока Эдвард у вас король,
Не будет вам покоя:
Погибнут ваши сыновья,
Польется кровь рекою.
Вы добрых бросили владык,
Вы продали их дело;
Как я, восстаньте на врага
И в бой за правду смело!
Чаттертон
[55]
Тишина этого вечера составляла резкий контраст со страстями людей, тогда как надвигавшийся мрак вполне соответствовал их настроению. Солнце закатилось, и лучи его больше не золотили края немногочисленных облаков, сквозь которые струился тускнеющий свет. Но над самыми головами небо затянулось густыми, тяжелыми облаками, что предвещало темную ночь. Поверхность озера была едва подернута мелкой рябью. В воздухе чувствовалось легкое движение; это был не настоящий ветер, а тихие и влажные дуновения, которые по временам усиливались. Люди, находившиеся в «замке», были мрачны и молчаливы, как окрестный пейзаж. Освобожденные пленники чувствовали себя униженными, обесчещенными и томились жаждой мести. Они помнили лишь унизительное обращение, которому подверглись в последние часы плена, совсем забыв о том, что до этого ирокезы относились к ним достаточно снисходительно. Совесть, этот остроглазый наставник, напоминала им, что они пострадали недаром, и все же они думали не о собственной вине, а лишь о том, как отомстить врагу. Остальные сидели в задумчивости. И Зверобой и Юдифь предавались грустным размышлениям, хотя и по весьма разным причинам. Гетти же была теперь совершенно счастлива. Делавар рисовал в своем воображении картины блаженства, которые сулила ему скорая встреча с невестой. При таких обстоятельствах и в таком настроении обитатели «замка» уселись за вечернюю трапезу.
