Это было сказано в самый подходящий момент, ибо, утомившись от ожидания, все индейцы почти одновременно спустили курки, никому не причинив вреда, хотя некоторые пули влетели в бойницы. Уа-та-Уа расслышала лишь несколько слов Непоседы, остальные заглушил грохот выстрелов. Делаварка отодвинула засов двери, ведущей на корму, однако не решалась выйти на палубу. Нос ковчега продолжал еще цепляться за сваи, но все слабее и слабее, тогда как корма, медленно описывая полукруг, приближалась к платформе.
Непоседа, лежавший теперь лицом прямо к ковчегу, не переставал вертеться и корчиться еще с тех пор, как его связали. В то же время он следил за движениями баржи. Наконец, увидев, что судно освободилось и начало скользить вдоль свай, Непоседа понял, что время приспело. Попытка была отчаянная, но являлась единственным шансом спастись от мучений и смерти и как нельзя более соответствовала необузданной удали этого человека.
Итак, дождавшись того мгновения, когда корма почти коснулась платформы, Непоседа опять начал вертеться, словно от невыносимой боли, громко проклиная всех индейцев вообще и гуронов в особенности, и затем быстро покатился по направлению к барже. К несчастью, плечи Непоседы были гораздо шире, чем его ноги, поэтому он катился не по прямой линии и достиг края платформы совсем не в том месте, где рассчитывал. А так как быстрота движения и необходимость спешить не позволили ему осмотреться, то он упал в воду.
В эту минуту Чингачгук, по требованию своей невесты, снова открыл огонь по гуронам. Последние считали, что пленник надежно связан, и в пылу боя не заметили, как он исчез. Но Уа-та-Уа принимала близко к сердцу успех своего плана и следила за движениями Непоседы, как кошка за мышью. В тот миг, когда он покатился, она уже угадала неизбежный результат, тем более что баржа начала теперь двигаться довольно быстро. Делаварка старалась придумать какой-нибудь способ, чтобы спасти пленника. С инстинктивной находчивостью она открыла дверь в тот самый момент, когда карабин Чингачгука загремел у нее над ухом, и под прикрытием стен каюты пробралась на корму как раз вовремя, чтобы увидеть падение Непоседы в озеро. Нога ее случайно коснулась одного из свободно болтавшихся углов паруса. Схватив прикрепленную к этому углу веревку, девушка бросила ее беспомощному Непоседе. Идя камнем ко дну, он успел, однако, вцепиться в веревку не только пальцами, но и зубами.
Непоседа был опытный пловец. Спутанный по рукам и ногам, он инстинктивно прибегнул к единственному приему, который могли бы подсказать знание законов физики и обдуманный расчет. Вместо того чтобы барахтаться и окончательно потопить себя бесполезными усилиями, он позволил своему телу погрузиться возможно глубже и в тот миг, когда веревка коснулась его, почти целиком ушел под воду, если не считать лица. В этом положении, пользуясь кистями рук, как рыба плавниками, он вынужден был бы ожидать, пока его выудят гуроны, если бы не получил помощи со стороны. Но ковчег поплыл, веревка натянулась и потащила на буксире Непоседу. Движение баржи помогало ему удерживать лицо над поверхностью воды. Человека выносливого можно тащить целые мили этим странным, но простым способом.
Как уже сказано, гуроны не заметили внезапного исчезновения пленника. На первых порах он был скрыт от их взглядов выступающими краями платформы; затем, когда ковчег двинулся вперед, Непоседа скрылся за сваями. Кроме того, гуроны были слишком поглощены желанием подстрелить своего врага-делавара. Больше всего их интересовало, удастся ли ковчегу отцепиться от свай, и они перебрались в северную часть «замка», чтобы использовать находившиеся здесь бойницы. Чингачгук тоже ничего не знал об участи Непоседы. Когда ковчег проплывал мимо «замка», дымки выстрелов то и дело вырывались из бойниц, но глаза сражающихся были слишком зорки, а движения слишком быстры, чтобы дело могло кончиться ранением. Наконец, к удовольствию одной стороны и к огорчению другой, баржа отделилась от свай и со все возрастающей скоростью начала двигаться к северу.
Только теперь узнал Чингачгук о критическом положении Непоседы. Показаться на корме баржи — значило неминуемо погибнуть от пуль. К счастью, веревка, за которую цеплялся утопающий, была прикреплена к нижнему углу паруса. Делавар отвязал ее, и Уа-та-Уа тотчас же начала подтягивать к барже барахтавшееся в воде тело. В эту минуту Непоседа плыл на буксире в пятидесяти-шестидесяти футах за кормой, и только лицо его поднималось над поверхностью воды.
Он уже был довольно далеко от «замка», когда гуроны, наконец, заметили его. Они подняли отвратительный вой и начали обстреливать то, что всего правильнее будет назвать плавучей массой. Как раз в этот миг Уа-та-Уа начала подтягивать веревку — это обстоятельство, вероятно, спасло Непоседу. Первая пуля ударилась об воду как раз в том месте, где широкая грудь молодого великана была явственно видна сквозь прозрачную стихию. Пуля пробила бы его сердце, если бы была выпущена под менее острым углом. Но теперь, вместо того чтобы проникнуть в воду, она скользнула по гладкой поверхности, рикошетом отскочила кверху и засела в бревнах каюты, вблизи того места, где минуту назад стоял Чингачгук, отвязывая от паруса веревку. Вторая, третья, четвертая пули натолкнулись на то же препятствие, хотя Непоседа совершенно явственно ощущал всю силу их ударов, ложившихся так близко от его груди.
Заметив свою ошибку, гуроны переменили тактику и целились теперь в ничем не прикрытое лицо. Но Уа-та-Уа продолжала тянуть веревку, мишень благодаря этому переместилась, и пули по-прежнему попадали в воду. Секунду спустя Непоседа был уже в безопасности: его отбуксировали к противоположному борту ковчега. Что касается делавара и его невесты, то они оставались под защитой каюты. Гораздо скорее, чем мы пишем эти строки, они подтянули огромное тело Непоседы к самому борту. Чингачгук держал наготове острый нож и проворно разрезал лыковые путы.
Поднять Непоседу на палубу оказалось не такой уж легкой задачей, ибо руки молодого охотника все еще были парализованы. Тем не менее все было сделано как раз вовремя. Обессилевший и беспомощный Непоседа тяжело рухнул на палубу. Тут мы и оставим его собираться с духом и восстанавливать кровообращение, а сами будем продолжать рассказ о событиях, которые следовали одно за другим слишком быстро, чтобы мы имели право позволить себе дальнейшую отсрочку.
Потеряв из виду тело Непоседы, гуроны завыли от разочарования. Затем трое наиболее проворных поспешили к трапу и сели в челнок. Тут, однако, они немного замешкались, так как нужно было захватить оружие и оты скать весла. Тем временем Непоседа очутился на барже, и делавар снова успел зарядить все свои ружья. Ковчег продолжал двигаться по ветру. Теперь он уже удалился ярдов на двести от «замка» и продолжал плыть все дальше и дальше, хотя так медленно, что едва бороздил воду. Челнок Юдифи и Гетти находился на четверть мили к северу: очевидно, девушки совершенно сознательно держались поодаль. Юдифь не знала, что произошло в «замке» и ковчеге, и боялась подплыть ближе. Девушки направлялись к восточному берегу, стараясь в то же время держаться с наветренной стороны по отношению к ковчегу. Таким образом, они оказались до некоторой степени между двумя враждующими сторонами. В результате долгой практики обе девушки орудовали веслами с необычайным искусством. Юдифь довольно часто брала призы на гребных гонках, состязаясь с молодыми людьми, посещавшими озеро.
