— Правда твоя, Непоседа; никогда нельзя заранее сказать, что сделает молодая женщина. Может быть, ты, чего доброго, еще получишь это ружьецо. Все же эта штучка так близка к совершенству, что жаль будет, если она не достигнет его целиком.
— Что ты хочешь этим сказать? Уж не думаешь ли ты, что на моем плече это ружье будет выглядеть хуже, чем у всякого другого?
— О том, как оно будет выглядеть, я ничего не скажу. Оба вы недурны собой и можете, как это говорится, составить красивую парочку. Но все дело в том, как ты будешь с ним обращаться. В иных руках это ружье может за один день убить больше дичи, чем в твоих за целую неделю, Гарри. Я видел тебя на работе; помнишь того оленя, в которого ты стрелял недавно?
— Теперь не такое время года, чтобы охотиться на оленей. А кто же станет стрелять дичь, когда для этого еще не наступило подходящее время! Я просто хотел пугнуть эту тварь, и, думаю, ты признаешь, что это мне, во всяком случае, удалось.
— Ладно, ладно, будь по-твоему. Но это замечательное оружие, и если оно достанется человеку с твердой рукой и быстрым глазом, то сделает его королем лесов.
— Тогда возьмите его, Зверобой, и будьте королем лесов, — серьезно сказала Юдифь, слышавшая их разговор и не сводившая глаз с честной физиономии охотника. — Лучших рук для него не отыщешь, и я надеюсь, что ружье останется в них пятьдесят лет кряду.
— Юдифь, неужели вы говорите серьезно? — воскликнул Зверобой, удивившись до такой степени, что даже позабыл свою обычную сдержанность. — Это истинно королевский подарок, и принять его может только настоящий король.
— За всю мою жизнь я не говорила так серьезно, Зверобой, и прошу вас принять мой подарок.
— Ладно, девушка, ладно; мы еще найдем время потолковать об этом… Ты не должен сердиться, Непоседа: Юдифь — бойкая молодая женщина, и у нее есть смекалка. Она знает, что ружье ее отца гораздо больше прославится в моих руках, чем в твоих, а потому не горюй. В других делах, более для тебя подходящих, она, наверное, отдаст предпочтение тебе.
Непоседа сердито проворчал что-то сквозь зубы; но он слишком торопился закончить свои приготовления и покинуть озеро, чтобы терять время на спор по такому поводу. Вскоре после этого был подан ужин; его съели в молчании, как всегда делают люди, для которых пища есть только средство для подкрепления сил. Впрочем, в данном случае печаль и озабоченность усиливали общее нежелание начинать беседу, ибо Зверобой, в отличие от людей своего звания, не только любил поболтать за столом, но часто делал разговорчивыми и своих товарищей.
Когда трапеза была окончена и незатейливая посуда убрана со стола, все присутствующие собрались на платформе, чтобы выслушать рассказ Зверобоя о цели его посещения. Было очевидно, что он не спешит с этим делом, но Юдифь очень волновалась и не могла согласиться на дальнейшую отсрочку. Из ковчега и хижины принесли стулья, и все шестеро уселись кружком возле двери, следя за выражением лиц друг у друга, поскольку это было возможно при слабом свете звезд. Вдоль берегов, под холмами, как всегда, простирался мрак, но посреди озера, куда не достигли прибрежные тени, было немного светлее, и тысячи дрожащих звезд танцевали в прозрачной стихии, которую слегка волновал ночной ветерок.
— Ну, Зверобой, — начала Юдифь, не будучи долее в силах бороться со своим нетерпением, — ну, Зверобой, расскажите нам, что говорят гуроны и почему они отпустили вас на честное слово. Какой пароль они вам дали?
— Отпуск, Юдифь, отпуск! Это слово имеет такое же значение для пленника, отпущенного на волю, как для солдата, которому разрешили на некоторое время покинуть знамя. В обоих случаях человек дает обещание вернуться обратно. А пароль, я думаю, слово голландское и имеет какое-то отношение к гарнизонной службе. Конечно, разница тут невелика, поскольку вся суть в самой вещи, а не в ее названии… Ладно, так как я обещал передать вам слова гуронов, то и передам.
Пожалуй, не стоит больше мешкать. Непоседа вскоре отправится в путь к берегам реки, а звезды всходят и заходят, как будто им нет дела до индейцев и их посланий. Увы, это — неприятное поручение, знаю, что из него не выйдет никакого толку, но все же я должен выполнить его.
— Послушай, Зверобой, — властным тоном сказал Непоседа, — ты ловкач на охоте и недурной спутник для парня, проходящего по шестьдесят миль в день. Но ты страшно медленно выполняешь поручения, особенно такие, которые, по-твоему, встретят не особенно хороший прием. Если ты обязался передать нам что-нибудь, то говори прямо и не виляй, словно адвокат, делающий вид, будто не понимает английского языка, на котором объясняется голландец, — а все для того, чтобы содрать с того куш побольше.
— Я понимаю тебя, Непоседа. Это прозвище тебе сегодня как нельзя лучше подходит, потому что ты не желаешь терять времени понапрасну. Но перейдем сразу к делу, так как мы и собрались здесь для совета. Ибо собрание наше можно назвать советом, хотя среди нас сидят женщины. Вот как обстоят дела. Вернувшись из замка, минги тоже созвали совет, и по их угрюмым лицам ты сразу понял бы, что на душе у них довольно кисло. Никто не хочет быть побитым, и в этом отношении краснокожий ничем не отличается от бледнолицего. Ну да ладно. После того как они накурились и произнесли один за другим свои речи и костер совета уже начал гаснуть, дело было решено. Как видно, старики рассудили, что такому человеку, как я, можно дать отпуск. Эти минги очень проницательны — их наихудший враг должен это признать. Вот они и решили, что я такой человек; а ведь не часто бывает, — прибавил охотник с приятным сознанием, что вся его прежняя жизнь оправдывает подобное доверие, — а ведь не часто бывает, чтобы они оказали такую честь бледнолицему. Но как бы там ни было, они не побоялись объясниться со мной начистоту. По-ихнему, вот как обстоит дело. Они воображают, будто озеро и все, что на нем находится, теперь в их полной власти. Томас Хаттер умер, а что касается Непоседы, то они полагают, что он достаточно близко познакомился сегодня со смертью и не захочет возобновить это знакомство до конца лета. Итак, они считают, что все ваши силы состоят из Чингачгука и трех молодых женщин. Хотя им известно, что делавар принадлежит к знатному роду и происходит от знаменитых воинов, все же они знают, что он впервые вышел на тропу войны. Что касается девушек, то, разумеется, минги ценят их нисколько не выше, чем своих собственных женщин…
— Вы хотите сказать, что они презирают нас? — перебила Юдифь, глаза которой засверкали так ярко, что это могли заметить все присутствующие.
— Это будет видно в конце. Они полагают, что все озеро находится в их власти, и потому прислали меня сюда вот с этим вампумом, — сказал охотник, показывая делавару принесенный им пояс из раковин, — и велели передать следующие слова: скажи Змею, что для новичка он действовал недурно; теперь он может вернуться через горы в деревни своего племени, и никто не станет отыскивать его след. Если ему удалось добыть скальп, пусть заберет его с собой; храбрые гуроны имеют сердце в груди и понимают, что молодой воин не захочет вернуться домой с пустыми руками. Если он достаточно проворен, пусть вернется и приведет с собой отряд для погони за нами. Однако Уа-та-Уа должна вернуться обратно к гуронам. Когда она их покинула ночью, то по ошибке унесла с собой кое-что, не принадлежащее ей.
