Мать. Чтоб вышло по-твоему! Чтоб не ошибся! Я пойду к ее отцу. Когда пойти?
Жених (радостно). Может, в воскресенье?
Мать. Я подарю ей серьги, старинные. А ты купи ей…
Жених. Что вы скажете, то и куплю.
Мать. Ты ей ажурные чулки купишь, а себе два праздничных костюма. Да что я говорю? Три! Ты ж у меня на всем свете единственный!
Жених. Мне пора. Завтра ее увижу.
Мать. Да, а там, глядишь, и порадуюсь на внуков. Шестерых, семерых – сколько сам пожелаешь. Раз уж не довелось нам с отцом твоим кучу детей нянчить.
Жених. Первенец ваш.
Мать. Ладно. Но пускай и внучки будут. Я их вышивать, вязать научу: усядемся, возьмем шитье – и успокоится душа моя.
Жених. Вы ее полюбите, правда?
Мать. Полюблю. (Подходит, хочет его поцеловать, но вдруг отшатывается.) Что это я? Вырос ты из материнских поцелуев. Скоро тебе жену целовать. (Помолчав, в сторону.) Если доведется…
Жених. Я пойду?
Мать. Смотри, у мельницы хорошенько прополи, а то заросло.
Жених. Сделано!
Мать. Иди с Богом!
Жених уходит. Мать так и остается сидеть вполоборота к двери. В проеме появляется Соседка в платке и черном платье.
Мать. Проходи.
Соседка. Как живешь?
Мать. Сама видишь.
Соседка. Я по дороге в лавку зашла. Далеко ведь живу.
Мать. А я уж лет двадцать к вам не поднималась.
Соседка. Оно и лучше.
Мать. Чем?
Соседка. Кругом такое творится! Третьего дня соседскому сыну руки машиной отрезало. (Садится.)
Мать. Рафаэлю?
Соседка. Ему. Вот так-то. Часто думаю: твоему сыну и моему еще не худшая доля выпала – спят сном вечным, не маются, не боятся, что в тягость родным станут.
Мать. Не болтай. Нашла чем утешиться.
Соседка вздыхает. Мать вздыхает. Молчание.
Соседка (печально). А сын где?
Мать. В поле.
Соседка. Наконец-то купил себе виноградник.
Мать. Посчастливилось.
Соседка. Теперь женится!
Мать (словно очнувшись, придвигает свой стул к соседке). Послушай…
Соседка (поняв, о чем пойдет речь). Что?
Мать. Ты невесту сына моего знаешь?
Соседка. Знаю. Хорошая девушка.
Мать. Хорошая, да только…
Соседка. Да только никто ее толком не знает. Живут они с отцом на отшибе, одни, до соседнего жилья путь неблизкий. Свыклась она с безлюдьем, а это всегда на пользу.
Мать. Ты мать ее знала?
Соседка. Как не знать! Красавица! Лицо у нее словно светилось. А душа к ней не лежала. Не любила она мужа.
Мать (помрачнев). Все-то людям известно!
Соседка. Не обижайся. Я правду говорю. А уж блюла она себя или нет, судить не могу. Разговоров о ней не велось. Гордая была!
Мать. И это знают!
Соседка. Ты спросила – я ответила.
Мать. Одного хочу – чтоб и мать-покойницу, и дочь ее позабыли и век не вспоминали. Обходили бы, как репейник, тронь – уколешься.
Соседка. Твоя правда. Сын того стоит.
Мать. Потому и тревожусь. Говорят, жених у нее был?
Соседка. Сватался. Ей тогда как раз пятнадцать сравнялось. А женился он на сестре ее двоюродной, уже два года тому. Про старое никто и не вспоминает.
Мать. Ты вспомнила!
Соседка. Вспомнишь, как спросят!
Мать. Спросишь, как душа заболит. Кто к ней сватался?
Соседка. Леонардо.
Мать. Какой Леонардо?
Соседка. Из Феликсов.
Мать. Из Феликсов?!
Соседка. Послушай, чем Леонардо виноват? Ему тогда восемь лет было!
Мать. Ничем. Но как помянут при мне Феликсов, так дышать нечем, будто рот тиной забит. (Плюет.) И плюю, плюю, пока все не выплюну. Не то возьму да убью.
Соседка. Уймись. Не пойму, чего ты добиваешься?
Мать. Ничего. Не тебе спрашивать, не мне объяснять.
Соседка. Не мешай сыну. Не становись ему поперек дороги. Твоя жизнь позади. И моя позади. Помолчим. Мы свое отговорили.
Мать. Я ему ничего не скажу.
Соседка (обнимает ее). И не говори.
Мать (спокойно). Так-то!
Соседка. Скоро мои с поля вернутся. Пойду встречать.
Мать. Жара какая стоит!
Соседка. Мальчишки-водоносы дочерна загорели. Да и жнецы. Ну, прощай, подруга.
Мать. Прощай.
Мать направляется к левой двери, но на полпути вдруг останавливается и медленно осеняет себя крестным знамением.
Занавес.
Картина вторая
Комната розового цвета. На стенах медная посуда, цветы. Посередине стол, застеленный скатертью. Утро. Теща Леонардо укачивает ребенка. Его Жена с вязаньем сидит напротив.
Теща.
Баю-баю, милый,
в песенке поется
и вода струится,
а коню не пьется.
Та вода ночная,
темень гробовая,
под мостом чернеет,
песню запевая.
Что она укрыла,
смыла по дороге,
замела подолом
у себя в чертоге?
Жена (тихо).
Спи, дитя.
Коню не до питья.
Теща.
Спи, родной.
Заплакал вороной.
Леденела грива,
кровь ручьем бежала,
в конском оке стыло
серебро кинжала.
Быстрину подковы
раскололи с ходу.
Но потоки крови
обгоняли воду.
Жена.
Спи, дитя.
Коню не до питья.
Теща.
Спи, родной.
Заплакал вороной.
Жена.
