Хуан. На меня не вали, сама виновата. Из-за тебя слухи ползут. В открытую уже говорят. А подойду – молчат, на мельницу с мукой приеду – все молчат, даже ночью в поле, как проснусь, деревья смолкают.
Йерма. Я не знаю, каким ветром пшеницу валит. Ты погляди, чисты ли зерна!
Хуан. А я не знаю, чего женщине дома не хватает.
Йерма (в порыве, обнимая мужа). Тебя, только тебя! Я тебя ищу день и ночь, и нет мне покоя. Защиты твоей и крови твоей прошу.
Хуан. Пусти!
Йерма. Не гони меня!
Хуан. Сказал – пусти!
Йерма. Не бросай одну! И луна в небе сама себя ищет. А ты и не взглянешь. (Заглядывает ему в глаза.)
Хуан (смотрит на нее и резко отталкивает). Да говорят же тебе – хватит!
Долорес. Хуан!
Йерма падает.
Йерма (громко). За цветами я шла, а встретила стену. Кругом камень! Об него и размозжу я голову.
Хуан. Замолчи! Идем.
Долорес. О Господи!
Йерма (кричит). Будь проклят отец мой – его это кровь, на сто сыновей заповеданная! Будь проклята мать моя – ее это кровь детей ищет, разбиваясь о стены!
Хуан. Молчи, тебе говорят!
Долорес. Не кричите! Люди идут.
Йерма. Пускай слышат. На дно пропасти падаю, так дайте хоть голосу моему вырваться на волю. (Встает.) Дайте хоть чему-то живому родиться из этого тела и надышаться ветром.
Слышны голоса.
Долорес. Мимо идут.
Хуан. Тихо!
Йерма. Все! Тише некуда. Успокойся.
Хуан. Идем быстро.
Йерма. Все! Теперь уже все! И нечего руки ломать! Мало любить умом…
Хуан. Да тише ты!
Йерма (тихо). Мало любить умом, когда тело – будь оно проклято! – молчит. Это судьба, и мне одной не одолеть моря. Смолкаю навсегда (Уходит.)
Занавес.
Картина вторая
Окрестности скита в горах. На переднем плане повозка, по-деревенски занавешенная одеялами. Там Йерма. Несколько женщин босиком идут к скиту. На сцене веселая Старуха из первого действия. Занавес поднимается под песню.
Не повстречал тебя девушкой вольной,
так повстречаю мужней женою.
И с богомолки в ночь богомолья
я полотно сорву кружевное.
Старуха (с издевкой). Глотнули святой водицы?
Женщина. Да.
Старуха. Теперь и к мощам можно.
Женщина. Мы верим.
Старуха. Детей у святого просите, а сюда, что ни год, парни валом валят. И что им тут надо? (Смеется.)
Женщина. А зачем сама пришла, если не веришь?
Старуха. На вас поглядеть. Страсть как поглядеть люблю. Да и за сыном присмотрю. Прошлый год тут из-за одной поубивали друг друга. А если на то пошло, так захотела – и пришла.
Женщина. Вразуми тебя Бог!
Старуха (едко). А тебя и подавно.
Появляются Мария и Первая подруга.
Подруга. Она здесь?
Мария. Вон их повозка. Еле согласилась, а до того месяц целый с места не вставала. Боюсь я за нее. Что-то она задумала, не знаю что, но добра не жди.
Подруга. А я с сестрой. Восемь лет уже ездит, а все без толку…
Мария. Кому суждено, тот и рожает.
Подруга. Вот и я о том же.
Издалека доносятся голоса.
Мария. Не нравится мне это богомолье. Пойдем на луг, там хоть людно.
Подруга. Прошлый год, как стемнело, моей сестре всю грудь истискали.
Мария. Куда ни повернешься, только уши затыкай.
Подруга. За скитом сорок бочек вина стоит.
Мария. Парней нахлынуло, как воды с гор.
Уходят.
За сценой голоса. Появляются Йерма и Шесть женщин; с витыми свечами в руках они идут босиком к часовне. Смеркается.
Йерма.
Боже, раскрой свою розу,
сжалься, Господь, надо мною!
Вторая Женщина.
Желтую розу Господню
над бесталанной женою!
Йерма.
В сирых рабынях затепли
темное пламя земное!
Все женщины (хором).
Боже, раскрой свою розу,
сжалься, Господь, надо мною!
(Опускаются на колени.)
Йерма.
Там, между розами рая,
там, среди радостных кущей,
замер над дивною розой
ангел, ее стерегущий.
Вечно над нею простерты
несокрушимые руки,
крылья – как темные реки,
очи – как смертные муки.
И молоко ручейками
рядом с той розой святою
новорожденные звезды
греет живой теплотою.
Боже, раскрой свою розу
над изнуренной женою.
Женщины поднимаются с колен.
Вторая Женщина.
Боже, склонись милосердно
над почернелой от зноя!
Йерма.
Грешная, плачу я, Боже,
здесь, на святом богомолье.
Боже, раскрой во мне розу,
как бы шипы ни кололи!
Вторая Женщина.
Боже, раскрой свою розу,
сжалься, Господь, надо мною!
Йерма.
Благослови мою пустошь
розой своей неземною!
Уходят.
Слева с длинными лентами в руках выбегают девушки. Справа, оглядываясь, еще три. Нарастает шум голосов, бубенчиков, бубнов. В глубине на возвышение вбегают семь девушек и машут лентами, глядя влево. Крики все громче. Появляются Двое Ряженых, в огромных масках, отнюдь не гротескных, а по-народному красивых. Он сжимает в руке бычий рог. Она размахивает ожерельем из бубенцов. За ними – танцующая шумная толпа. Уже совсем темно.
Дети. Дьявол и его жена! Дьявол и его жена!
Ряженая.
Купалась молодая
за скалами в низине,
и струйки вдоль по телу
улитками скользили.
