Лицо одно и то же вечно в нем.
Уильям Купер. Надежда
Он видит каждого, каким тот должен быть,
Но радость не полна, пока цели не достичь.
Фридрих Рюккерт
Тишина, царившая в доме на Харли-стрит, пока Эдит восстанавливала силы после родов, даровала Маргарет отдых, в котором она так нуждалась. Он дал ей время осознать внезапные перемены, которые произошли в ее жизни за последние два месяца. В одно мгновение она оказалась обитательницей роскошного дома, куда, казалось, едва проникали лишь слабые отголоски тревог и забот. Шестеренки повседневной жизни были хорошо смазаны и вращались плавно и легко. Миссис Шоу и Эдит не знали, как и угодить Маргарет после ее возвращения к ним, на котором они так настаивали. А она чувствовала, что с ее стороны неблагодарно втайне считать, что хелстонский домик, нет, даже бедный маленький дом в Милтоне, с беспокойным отцом и больной матерью, со всеми незначительными домашними заботами, более соответствует ее представлению о доме. Эдит не терпелось поскорее поправиться, чтобы заполнить спальню Маргарет всяческими удобствами, милыми безделушками, которыми изобиловала ее собственная комната. Миссис Шоу со своей горничной вовсю старалась разнообразить гардероб Маргарет и придать ему элегантность. Капитан Леннокс был приветлив, добр и хорошо воспитан. Каждый день он проводил с женой час или два в ее гардеробной, в течение следующего часа играл со своим маленьким сыном и все остальное время бездельничал в клубе, если не был приглашен на ужин. До того как Маргарет перестала нуждаться в отдыхе и покое, до того как она начала чувствовать, что жизнь ее скучна и лишена смысла, Эдит спустилась вниз и принялась участвовать в домашних делах. А Маргарет по старой привычке наблюдала, восхищалась и помогала своей кузине. Она с радостью взяла на себя обязанности секретаря Эдит — отвечала на записки, напоминала ей о встречах, заботилась о ней, когда от отсутствия развлечений кузина была склонна изображать из себя больную. Но все члены семьи вели светскую жизнь: лондонский сезон был в разгаре, и Маргарет часто оставалась дома одна. Тогда мысленно она переносилась в Милтон и размышляла над тем, как до странности непохожи были тамошняя и здешняя жизнь. Она быстро пресытилась бедной на события беззаботностью, когда не нужно было бороться или прилагать усилия. Она опасалась, что станет вялой, бесчувственной, забудет о том, что находится за пределами роскошной жизни, которая окружала ее здесь. Вероятно, в Лондоне тоже были рабочие, но она никогда их не видела. Слуги жили в своем мире, и она не знала ни их страхов, ни их надежд. Казалось, они появлялись лишь по желанию или капризу своих хозяев. В сердце и жизни Маргарет образовалась странная пустота, и когда она туманно намекнула об этом Эдит, та, утомленная танцами предыдущего вечера, вяло погладила по щеке подругу, сидевшую на своем прежнем привычном месте — на скамеечке для ног возле дивана, на котором лежала Эдит.
— Бедненькая! — сказала Эдит. — Немного грустно, что тебе приходится оставаться каждый вечер одной, когда все вокруг веселятся. Но скоро мы начнем устраивать званые обеды… как только Генри вернется из поездки, и тогда ты немного отвлечешься. Неудивительно, что ты хандришь, дорогая!
Маргарет не считала, что званые обеды окажутся панацеей. Но Эдит гордилась своими зваными обедами, «такими непохожими», как она говорила, «на прежние вдовьи обеды под маминой властью». И миссис Шоу сама, казалось, получала немалое удовольствие от разного рода приготовлений и круга знакомых, которые пришлись по вкусу капитану и миссис Леннокс, ведь она сама обычно устраивала приемы более формальные и скучные. Капитан Леннокс был всегда очень добр и по-братски относился к Маргарет. Она с нежностью относилась к нему, за исключением тех случаев, когда он слишком заботился о том, чтобы наряды и внешний облик Эдит произвели надлежащее впечатление в свете. В этот момент в Маргарет пробуждалась скрытая Вашти,
[55]
и она едва сдерживала свои чувства.
Каждый день Маргарет проводила час-другой в спокойствии перед подававшимся позднее обычного завтраком, который лениво съедали уставшие и наполовину проснувшиеся члены семьи. Но все же на этом неспешном завтраке ее присутствие считалось обязательным. Сразу после него обсуждались планы, не имевшие к ней отношения, но от нее ждали если не совета, то сочувствия. Маргарет писала бесчисленное множество записок, которые Эдит неизменно поручала ей, рассыпаясь в комплиментах выразительности ее стиля. Потом она немного играла с Шолто, когда тот возвращался с утренней прогулки, а помимо этого, присматривала за детьми, когда слуги обедали, затем прогуливалась в экипаже или принимала гостей. Когда тетю или кузенов приглашали на обед или на завтрак, Маргарет оставалась незанятой, правда, это бездействие утомляло ее сильнее, приводя в уныние и подрывая здоровье.
Она с нетерпением ожидала, хотя и не говорила об этом, возвращения Диксон из Милтона, где до сих пор старая служанка завершала все дела семьи Хейл. Ей не терпелось получить вести о людях, среди которых она так долго жила. Правда, Диксон в своих деловых письмах время от времени цитировала мнение мистера Торнтона о том, как ей лучше поступить с мебелью или как лучше вести себя с владельцем дома на Крэмптон-Террас. Но это имя, как и любое другое имя жителя Милтона, упоминалось лишь изредка.
Однажды вечером, сидя в одиночестве в гостиной Ленноксов, Маргарет держала в руке письма Диксон, но не читала их, а размышляла, вспоминала былые дни и представляла ту деятельную жизнь, которая навсегда была для нее потеряна. Она удивлялась, как все исчезло в этом водовороте, словно ее самой или ее отца никогда не было, спрашивала себя, скучает ли по ней кто-нибудь из тех людей (и мысли ее были не о Хиггинсе), когда неожиданно ей доложили о приходе мистера Белла. Маргарет поспешно сунула письма в свою рабочую корзинку и вздрогнула, краснея, как будто совершила что-то предосудительное.
— О, мистер Белл! Вот уж не ожидала вас увидеть!
— Я надеюсь, вы не просто удивлены, но и рады меня видеть?
— Вы ужинали? Как вы доехали? Позвольте мне заказать для вас ужин.
— Если только вы сами поужинаете. Иначе, вы знаете, мало кто так равнодушен к еде, как я. Но где все остальные? Приглашены в гости? Оставили вас одну?
— О да! И это такой отдых. Я просто размышляла… Но может быть, вы хотите перекусить? Я не знаю, есть ли что-нибудь в доме.
— Ну, говоря по правде, я поел в клубе. Только там уже не готовят так хорошо, как раньше, поэтому я подумал, что, если вы собираетесь ужинать, я мог бы к вам присоединиться. Но не беспокойтесь, не беспокойтесь! В Англии не наберется и десяти поваров, которым можно доверить приготовление пищи экспромтом. Может быть, им удалось сохранить навыки и увлеченность, но зато им изменяет чувство меры. Приготовьте мне чаю, Маргарет. Ну и о чем вы размышляли? Расскажите мне. Чьи письма, крестница, вы спрятали так поспешно?
— Всего лишь письма Диксон, — ответила Маргарет, заливаясь румянцем.
