— Это не матово-золотистый цвет, мэм. Это соломенный цвет. И голубой всегда подходит к соломенному цвету.
Но Эдит принесла яркие, алые цветы прежде, чем Диксон успела ей что-то возразить.
— Где мисс Хейл? — спросила Эдит, примерив украшение. — Не представляю, — продолжила она раздраженно, — как моя тетя разрешает ей бродить по Милтону! Я всегда боюсь услышать, что в этих ужасных местах, в которые Маргарет заходит, она столкнулась с чем-то ужасным. Я бы никогда не осмелилась гулять по этим улицам без слуги. Они не годятся для леди.
Диксон все еще была обижена на то, что пренебрегли ее вкусом, поэтому ответила довольно резко:
— По-моему, неудивительно, когда я слышу, как много дамы говорят о настоящих леди… когда они сами такие робкие, хрупкие и утонченные… я говорю, по-моему, неудивительно, что больше на земле нет святых…
— О Маргарет, вот и ты! Я так тебя ждала. Но как твои щеки раскраснелись от жары, бедная девочка! Только представь, что сделал этот скучный Генри. Он преступил все границы, хоть он и мой деверь. Как раз когда мой вечер был так прекрасно подготовлен — именно для мистера Колтхерста, — пришел Генри с извинениями, это правда, и, воспользовавшись твоим именем для отговорки, спросил меня, может ли он привести того мистера Торнтона из Милтона — твоего арендатора, ты знаешь, — который сейчас находится в Лондоне по каким-то юридическим вопросам. Это нарушит количество гостей.
— Я откажусь от обеда. Я не хочу обедать, — сказала Маргарет тихо. — Диксон может принести мне чашку чая сюда, и я спущусь в гостиную к тому времени, как ты подойдешь. Я в самом деле буду рада прилечь.
— Нет, нет! Так не пойдет. Ты и правда выглядишь немного нездорово, но это просто из-за жары, и мы не можем обойтись без тебя. Опусти цветы немного ниже, Диксон. Они так ярко пламенеют в твоих черных волосах, Маргарет. Ты знаешь, мы рассчитывали, что ты побеседуешь о Милтоне с мистером Колтхерстом. О! Ну конечно! Этот человек, мистер Торнтон, тоже приехал из Милтона. Думаю, в конце концов все обернется к лучшему. Мистер Колтхерст сможет расспросить его по всем интересующим вопросам, и будет забавно услышать в следующей речи мистера Колтхерста в палате, как он объединит твои впечатления о Милтоне и познания этого мистера Торнтона. Да, пожалуй, это удачная идея Генри. Я спросила его, не будет ли стыдно за этого человека. И он ответил: «Нет, если у тебя есть здравый смысл, сестричка». Надеюсь, он способен выговаривать все звуки, что редко можно ожидать от даркширца, а, Маргарет?
— Мистер Леннокс не сказал, почему мистер Торнтон приехал в Лондон? Его юридические вопросы связаны с собственностью? — Голос Маргарет звучал неестественно.
— О! Он обанкротился или что-то в этом роде, Генри рассказывал тебе в тот день, когда у тебя болела голова… что же это было? Вот, это превосходно, Диксон. Мисс Хейл просто неотразима, разве нет? Мне бы хотелось быть такой же величественной, как королева, и такой же смуглой, как цыганка, Маргарет.
— Но что мистер Торнтон?
— О, я плохо разбираюсь в юридических вопросах. Генри ничего так не желает, как самому рассказать тебе об этом. Из того, что он говорил, у меня создалось впечатление, что мистер Торнтон разорен, но заслуживает всяческого уважения, и я должна быть вежлива с ним. И так как я не знаю, как себя вести, я пришла к тебе за помощью. А теперь спускайся со мной и отдохни на диване четверть часа.
Пользуясь своей привилегией родственника, мистер Леннокс пришел рано, и Маргарет, краснея, начала расспрашивать его о том, что ей хотелось узнать о мистере Торнтоне.
— Я думаю, он приехал по вопросу о передаче в субаренду собственности — фабрики Мальборо, дома и прилегающих построек. Он не в состоянии оплачивать аренду. Нужно просмотреть документы об аренде и составить соглашения. Я надеюсь, Эдит примет его должным образом. Как я понял, ее сильно огорчила бесцеремонность, с которой я осмелился попросить приглашение для него. Но я подумал, что вам бы хотелось оказать ему внимание: любой порядочный человек оказал бы уважение человеку, который переносит неудачу с таким редким достоинством, — понизил голос мистер Леннокс.
Завершив разговор, он поднялся и представил мистера Торнтона, вошедшего в этот момент в комнату, Эдит и капитану Ленноксу.
Маргарет с тревогой смотрела на мистера Торнтона, пока он был занят церемонией. Прошло уже больше года с тех пор, как она видела его в последний раз, и события последнего времени сильно изменили его. Он по-прежнему выделялся прекрасной фигурой и безупречным внешним видом среди других мужчин, двигался непринужденно и естественно. Но время и заботы не прошли для него бесследно. Благородное спокойствие, написанное на его лице, чувство врожденного достоинства и мужественная сила производили впечатление на всех, кто знал о его затруднительном положении. Войдя в комнату, мистер Торнтон с первого взгляда нашел там Маргарет. Он заметил, как внимательно она слушала мистера Генри Леннокса. И подошел к ней, держась со спокойствием старого друга. С первых его слов ее щеки загорелись румянцем, который не сходил с них весь вечер. Казалось, ей нечего сказать ему. Она разочаровала мистера Торнтона тем безразличием, с которым расспрашивала его о старых знакомых из Милтона, задав вопросы, которых требовали приличия. Но вошли остальные — более близкие друзья дома, чем он, — и он отступил на задний план, время от времени разговаривая с мистером Ленноксом.
— Вам не кажется, что мисс Хейл выглядит прекрасно? — спросил мистер Леннокс. — Думаю, Милтон ей совсем не подходил. Когда она вернулась в Лондон, я подумал, что никогда не видел, чтобы кто-то так изменился. Сегодня же она просто светится. И она стала намного крепче. Прошлой осенью она уставала от прогулки в пару миль. А в пятницу вечером мы прогулялись в Хэмпстед и обратно. И в субботу она выглядела так же хорошо, как сейчас.
«„Мы?!“ Кто? Они вдвоем?»
Мистер Колтхерст был очень умным человеком и влиятельным членом парламента. Он хорошо разбирался в характерах людей и был поражен суждением, которое мистер Торнтон высказал за обедом. Он спросил у Эдит, что это за джентльмен, и, к своему удивлению, по тону его восклицания «О, вот кто это!» она поняла, что имя мистера Торнтона из Милтона было отнюдь не так незнакомо ему, как она предполагала. Ее обед проходил гладко. Генри был в хорошем настроении, замечательно проявляя свое бесстрастное, язвительное остроумие. Мистер Торнтон и мистер Колтхерст нашли одну или две обоюдно интересные темы, которые лишь затронули, оставив их для более личного послеобеденного разговора. Маргарет прекрасно выглядела в украшении из цветков граната. Она сидела, откинувшись на спинку стула, и мало разговаривала, но Эдит не беспокоилась — разговор тек плавно и без ее вмешательства. Маргарет наблюдала за лицом мистера Торнтона. Он не смотрел в ее сторону, поэтому она могла незаметно наблюдать за ним, отмечая изменения, которые произошли в нем даже за это короткое время. Только при самой неожиданной остроте мистера Леннокса на его лице вспыхивало прежнее выражение истинного удовольствия: в глазах появлялся веселый блеск, губы расплывались в великолепной улыбке, и на мгновение его взгляд неосознанно обращался к ней, как будто он ждал от нее понимания. Но когда их взгляды встречались, выражение его лица менялось. Оно снова становилось серьезным и озабоченным, и мистер Торнтон старательно не смотрел в ее сторону за обедом.
