Они пали на колени, рыдая в глубокой скорби.
И он увидел Дэнти в коричневом бархатном платье и зеленой бархатной накидке, ниспадающей с плеч. Безмолвно и гордо она шествовала мимо людей, стоявших на коленях у кромки воды.
* * *
Высокая груда угля в камине вовсю пылала ярко-алым огнем, и под люстрой, рожки которой увиты были плющом, был накрыт рождественский стол. Они вернулись домой, слегка задержавшись, но ужин все равно был еще не готов: вот-вот готов будет, сказала мама. Они поджидали, когда распахнется дверь и войдут служанки, держа большие блюда, закрытые тяжелыми металлическими крышками.
Все ждали: дядя Чарльз сидел поодаль у окошка в тени, Дэнти и мистер Кейси сидели в креслах по разные стороны от камина, а Стивен – между ними на стуле, положив ноги на мягкую подставочку. Мистер Дедал поглядывал на себя в зеркало, висящее над камином, и подкручивал кончики усов, а потом раздвинул руками фалды фрака и стал к камину спиной, но время от времени он отнимал руку от фалды и снова подкручивал то один, то другой кончик. Мистер Кейси голову склонил набок и с улыбкой себя постукивал пальцами по шее. И Стивен улыбался тоже, он же ведь знал теперь, что это неправда, будто бы у мистера Кейси в горле кошелек с серебром. Он улыбался, вспоминая, как это его так обманывал этот серебряный звук, что умел делать мистер Кейси. А когда он раз попытался разжать у мистера Кейси руку и поглядеть, не спрятан ли там этот кошелек, то оказалось, что пальцы не разгибаются, и мистер Кейси ему сказал, что у него три пальца на руке остались скрюченными с тех пор, как он делал подарок королеве Виктории на день рождения.
Мистер Кейси постукивал себя пальцами по шее и сонно улыбался Стивену; а мистер Дедал сказал:
– М-да. Ну что ж, все прекрасно. Неплохо мы прогулялись, верно, Джон? М-да… Интересно, есть ли шансы получить ужин сегодня. М-да… Но мы-таки отлично наглотались озона в округе мыса. Готов божиться.
Он обернулся к Дэнти и спросил:
– А вы вообще никуда сегодня не двигались, миссис Риордан?
Дэнти нахмурилась и кратко ответила:
– Нет.
Мистер Дедал отпустил фалды фрака и направился к буфету. Подойдя, он достал из закрытого отделения большой глиняный кувшин с виски и стал медленно наполнять графин, то и дело наклоняясь увидеть, сколько налилось уже. Потом поставил кувшин обратно и плеснул понемногу виски в два стаканчика, прибавил в них немного воды и вернулся с ними к камину.
– Всего наперсточек, Джон, – сказал он, – для возбуждения аппетита.
Мистер Кейси принял стаканчик и, отхлебнув из него, поставил на каминную полку. Потом он сказал:
– А мне все вспоминается друг наш Кристофер, как он там варганит…
Тут его одолел смех вместе с кашлем, и он закончил с трудом:
– …варганит этакое шампанское для тех парней.
Мистер Дедал громко расхохотался.
– Это Кристи-то? – переспросил он. – Да у него в каждой бородавке на лысине больше хитрости, чем у целой стаи лисиц!
Он наклонил голову набок, прикрыл глаза и, усиленно облизывая губы, заговорил голосом хозяина гостиницы:
– И когда с вами говорит, уж такая у него сладость во рту, вы просто не поверите. Обслюнявит все свои индюшачьи сережки, дай ему Бог здоровья.
Мистер Кейси все еще не мог справиться со своим кашлем и смехом. А Стивен, увидев и услышав хозяина гостиницы в отцовском лице и голосе, тоже засмеялся.
Мистер Дедал вставил в глаз монокль и, пристально посмотрев на сына, проговорил ласково и спокойно:
– Ну, а ты-то чему смеешься, несмышленый малыш?
Тут вошли служанки и поставили на стол блюда. Следом за ними появилась миссис Дедал и, приведя в порядок места для всех, сказала:
– Прошу садиться.
Мистер Дедал уселся во главе стола со словами:
– Миссис Риордан, прошу вас. Джон, присаживайтесь, голубчик.
Посмотрев вглубь, где сидел дядя Чарльз, он добавил:
– Пожалуйте, сэр, тут вас птичка ждет.
Когда все расселись, он положил было руку на крышку блюда, но тут же отдернул ее и проговорил:
– Давай-ка, Стивен.
Стивен поднялся и прочитал молитву перед едой:
Благослови, Господи, нас и благослови даяния сии, кои по милости Твоей ниспосылаеши нам чрез Христа Господа нашего. Аминь.
Все перекрестились, и мистер Дедал с удовлетворенным вздохом поднял с блюда тяжелую крышку, по краям ожемчуженную блестящими каплями.
Стивен глядел на жирную индейку, которая на столе в кухне лежала перевязанная для жарки и проткнутая спицей. Он знал, что папа заплатил за нее гинею у Данна на Д’Ольер-стрит, и продавец много раз тыкал ее в грудку, показать, какая она хорошая, и ему припомнился голос продавца, как он говорил:
– Возьмите эту вот, сэр. Товар высший класс.
Почему это в Клонгоузе мистер Барретт называет индюшкой свою линейку для наказания по рукам? Но Клонгоуз был сейчас далеко – а от блюд и тарелок шел густой теплый запах индейки и окорока и сельдерея, и в камине ярко-ало пылала высокая груда угля, и от зеленого плюща и алого остролиста повсюду было так радостно – а когда ужин кончится, то еще принесут большой плам-пудинг, обсыпанный чищеным миндалем, украшенный остролистом и маленьким зеленым флажком на верхушке, и по нему будет бегать голубой огонек.
Это был первый его рождественский ужин, и он подумал про своих младших братьев и сестер, которые оставались в детской и там ждали до пудинга, как и он раньше ждал. В итонском костюмчике с низким отложным воротником он себя чувствовал как-то непривычно, чуть ли не стариком; а когда утром он оделся, чтобы идти к мессе, и вместе с мамой вышел в гостиную, папа прослезился. Он это потому что он вспомнил про своего папу. Дядя Чарльз так и сказал.
Мистер Дедал снова закрыл блюдо крышкой и принялся есть с большим аппетитом. Потом он сказал:
– Бедняга Кристи, его сейчас уж вовсе перекосило от его плутней.
– Саймон, – заметила миссис Дедал, – ты не подал соуса миссис Риордан.
Мистер Дедал тут же взялся за соусник.
– Да как же это я! – воскликнул он. – Миссис Риордан, уж вы простите слепого.
Дэнти прикрыла свою тарелку руками и сказала:
– Нет, благодарю вас.
Мистер Дедал повернулся к дяде Чарльзу.
– А как у вас дела, сэр?
– Как в аптеке, Саймон.
– А вы, Джон, как?
– Полный порядок. Сами наверстывайте.
– А ты, Мэри? Стивен, тут вот кой-что, чтобы у тебя волосы вились.
Он щедро налил соуса Стивену в тарелку, поставил на место соусник и спросил дядю Чарльза, мягкая ли индейка. У дяди Чарльза был полный рот и он не мог говорить, но он кивнул, что мягкая.
