– Кто ты такой, япошкин прихвостень? – уставился
на него инвалид бесстрашными выцветшими глазами. – Не тявкай на старину
Сильвестера, не то он попортит твою смазливую мордашку.
В здоровенной ручище что-то щёлкнуло, из кулака выскочило
лезвие испанского ножа.
– Я вице-консул Российской империи Фандорин, –
назвался Эраст Петрович. – А вы к-кто?
– Я вице-консул Господа нашего на этом кладбище. Понял
ты, заика несчастный? – в тон ему ответил Сильвестер, ещё раз сплюнул и
заковылял прочь, в сторону каменных надгробий, увенчанных крестами.
Кладбищенский смотритель или сторож, догадался Фандорин и
пообещал себе, что после похорон непременно наведается к приходскому священнику
– пусть сделает грубияну внушение.
Когда коллежский асессор вернулся к могиле, церемония уже
закончилась. Настоятель пригласил всех к себе, выпить в память об усопшем.
– Вот желание Мэйтана и осуществилось, –
благодушно промурлыкал преподобный, когда послушник наполнил чарки подогретым
сакэ, которое в монастыре называли хання, то есть «ведьмин кипяток». – Он
хотел стать буддой и стал, только не при жизни, а после смерти. Так оно ещё
лучше.
Помолчали.
Через открытые перегородки из сада дул свежий ветерок, по
временам покачивая священный свиток, висевший над головой настоятеля.
– Ибо смерть должна быть ступенькой вверх, а не
топтанием на месте. Если ты уже стал буддой, то куда после этого
подниматься? – продолжил Согэн, смакуя вино.
Женщины – Сатоко и та, вторая, похожая на головастика (Эраст
Петрович уже знал, что её зовут Эми Тэрада), – молитвенно сложили руки,
причём Эми ещё и сочувственно покивала своей замысловатой причёской. Сидела она
не нормальным образом, на коленях, а в специальном станке, куда её пристроил
слуга, прежде чем удалиться.
Понимая, что это лишь начало пространной проповеди, Фандорин
решил повернуть разговор в ином направлении, занимавшем его куда больше, чем
благочестивые рассуждения.
– О кончине святого отшельника ходят самые диковинные
слухи, – сказал он. – Г-говорят вещи, в которые невозможно поверить…
Лицо настоятеля залучилось добродушной улыбкой – как и
следовало ожидать, Согэн отнёсся к гайдзинской невоспитанности снисходительно.
Улыбка означала: «Всем известно, что некоторые иностранцы могут выучить
японский язык так же хорошо, как этот голубоглазый дылда, но приличным манерам
обучить их невозможно».
– Да, наша мирная обитель подверглась тяжкому испытанию.
Некоторые даже говорят, что над Храмом Преумножения Добродетели повисло
проклятье. Мы опасаемся, что количество паломников теперь уменьшится. Хотя, с
другой стороны, многих, наверное, привлечёт аромат таинственного. Мир Будды
иногда подобен залитой солнцем равнине, а иногда – ночному лесу. –
Повернувшись к вдове, преподобный мягко сказал. – Я знаю, дочь моя, как
тяжело вам говорить об этом ужасном происшествии, перевернувшем вашу жизнь и
омрачившем мирное существование нашей обители. Но слова – лучшее средство
против горя, они так поверхностны и легковесны, что, облачив в них свою печаль,
вы тем самым облегчаете бремя, гнетущее вашу душу. Чем чаще вы будете
рассказывать эту страшную историю, тем скорее ваша душа вернёт утраченную
гармонию. Поверьте, я знаю, что говорю. Это ничего, что я и Тэрада-сан знаем
все подробности, мы послушаем ещё раз.
Плечи Сатоко мелко задрожали, но она взяла себя в руки.
Поклонилась настоятелю, потом Фандорину. Заговорила ровным голосом, умолкая
всякий раз, когда нужно было справиться с волнением. Слушатели терпеливо ждали,
и некоторое время спустя рассказ возобновлялся.
Время от времени вдова рассеянно поглаживала по голове свою
дочурку, сладко спавшую на татами, – казалось, что эти прикосновения
придают Сатоко сил.
– Вы, должно быть, знаете, Фандорин-сан, что супруг
давно уже не живёт со мной. С тех пор, как родилась Акико…
Тут голос рассказчицы прервался, и Эраст Петрович
воспользовался паузой, чтобы рассмотреть девочку получше.
Обычно дети, рождённые от связи европейца и японки,
замечательно хороши собой, но бедняжке Акико не повезло. Злому року было мало
того, что она родилась на свет калекой, – личико девочки, будто нарочно,
собрало в себе непривлекательные физиогномические особенности обеих рас:
клювоподобный нос, маленькие припухшие глазки, желтоватые паклевидные волосы.
Коллежский асессор вздохнул и отвёл глаза в сторону, но там сидела жуткая Эми,
так что пришлось перевести взгляд на румяное лицо настоятеля, обмахивавшего
блестящую макушку маленьким веером.
– Он говорил, что царевич Сиддхартха Гаутама тоже ушёл
от жены и первенца, что алкающий просветления должен отречься от своей
семьи, – мужественно продолжила Сатоко свой рассказ. – Но я знаю, что
на самом деле он хотел наказать себя за то, что Акико родилась… родилась такой.
В юности он перенёс дурную болезнь и считал, что это её последствия. Ах,
Фандорин-сан, – она впервые за всё время подняла на вице-консула
глаза, – вы давно его не видели. Он очень изменился. Вы бы его не узнали.
В нём не осталось почти ничего человеческого.
– Мэйтан очень далеко продвинулся по Восьмиступенной
Тропе Просветления, – подхватил настоятель. – Преодолел первую
ступень – Правильного Понимания, вторую – Правильного Целеустремления, третью –
Правильного речеизъявления, четвёртую – Правильного Поведения, пятую –
Правильной Жизни, шестую – Правильного Старания и седьмую – Правильного
Умонастроения. Оставалась последняя, восьмая – Правильного Медитирования. Чтобы
преодолеть её, Мэйтан выстроил в нашем саду павильон и дни напролёт созерцал
Лотос, помещённый в центр Лунного Диска, дабы совместить своё кокоро с кокоро
Цветка, ибо лишь в этом случае…
– Я знаю, что такое м-медитация перед изображением
Адзи-кан, – перебил Фандорин, боясь, что разговор свернёт в дебри
эзотерического буддизма.
Согэн вновь улыбнулся, ласково покивав дипломату головой, и
лишь развёл пухлыми ручками. Стоявший у него за спиной послушник вытаращил на
вице-консула глаза.
Эраст Петрович скромно потупил взгляд. Он жил в Стране
Небесного Корня уже четвёртый год и, в отличие от большинства иностранцев,
увлечённо постигал тайны японского мира, в том числе и куда более сокровенные,
чем обычное медитирование.
– Прошу вас, Сатоко-сан, продолжайте, – попросил
вице-консул.
