Вечер выдался чрезвычайно жаркий и душный, поэтому надворный
советник устроился в высоком вольтеровском кресле у раскрытого окна,
выходившего во двор, и раздвинул шторы. Снаружи, во дворе, было совсем темно,
из соседского яблоневого сада доносился звон цикад. Эраст Петрович с
удовольствием выпил бы чаю, но камердинер Маса, как обычно, отправился на
романтическое свидание с некоей особой. Оберегая честь дамы, японец хранил её
имя в тайне, но по крошкам и изюминкам, в последнее время то и дело выпадавшим
из карманов сластолюбивого азиата, Фандорин вычислил, что Маса свёл-таки
интимное знакомство с местной булочницей, на которую давно поглядывал с
томлением и которой даже посвятил прочувствованное трехстишье:
Вокруг пышного цветка
Вьётся жёлтая пчёлка.
О, пьянящий аромат!
Так или иначе, слуги дома не было, самому же ставить самовар
было лень, поэтому Эраст Петрович решил удовольствоваться сигарой. Пуская
струйки синего дыма, пересчитал бусины. Получилось число, для Востока необычное
– двадцать пять. Если б двадцать четыре, понятно: три восьмёрки, то есть трижды
счастливая цифра, знаменующая счастье и долголетие. Но двадцать пять? Пятью
пять – это что-то жёсткое, логическое, европейское.
Фандорин повертел чётки и так, и этак, даже зачем-то лизнул
один камешек (благо в комнате никого не было), а потом ещё и понюхал. Никакого
вкуса язык, разумеется, не ощутил, а вот запах был – едва уловимый, но всё же
несомненный. Эраст Петрович узнал его. Пахло неподдельной, истинной древностью,
как от византийских мозаик или развалин Колизея. Именно такой аромат источает
время, когда его накапливается очень много: от сгустившегося времени веет
покоем, прахом и немножко полынью.
Пальцы сами защёлкали шариками, и внезапно в голову пришла
не вполне понятная мысль: двадцать пять – это трижды долголетие плюс единица.
То есть больше, чем трижды долголетие? Что это может значить? Нелепица
какая-то.
Вдруг раздался легчайший треск – это лопнула нитка, и
камешки зелёным дождём посыпались вниз, но на пол не упали, потому что реакция
у Эраста Петровича была отменной. Он моментально опустился на колени, подставил
ладони ковшом и поймал все бусины кроме одной – той самой, двадцать пятой. Она
ударилась о паркетный пол со странным чмокающим звуком и откатилась в сторону.
Странно было не только непонятное причмокивание, которого никак не могло
произойти при столкновении камня с деревом. Не менее удивительным показалось
Фандорину и то, что донёсся звук не снизу, а сверху.
Коленопреклонённый Эраст Петрович поднял голову, обернулся и
увидел, что в изголовье, где за секунду перед тем находилась его голова,
подрагивает толстая короткая стрела, вошедшая в обивку кресла чуть не по самое
оперенье.
Это загадочное явление до такой степени поразило надворного
советника, что он сначала потряс головой, а уже потом высыпал шарики в кресло и
выдернул из обивки пернатую гостью. Такие стрелы Фандорину уже приходилось
видеть раньше – ими стреляют из маленьких, мощных арбалетов, какими с
незапамятных времён пользуются профессиональные убийцы в Японии, Корее и Китае.
Не раздумывая более ни единого мгновения, чиновник особых
поручений легко перемахнул через подоконник, пружинисто приземлился на мягкую
клумбу и нажал пальцами на глазные яблоки, чтобы зрение после света быстрей
приспособилось к темноте.
Но ещё прежде, чем расширились зрачки, слух Эраста Петровича
уловил шорох – некий человек в наряде, тесно облегающем фигуру, пригнувшись
бежал к ограде, что отгораживала усадьбу барона Эверт-Колокольцева, во флигеле
которой квартировал Фандорин, от уже упоминавшегося яблоневого сада.
Несостоявшийся убийца мчался сквозь тьму легко и проворно, почти бесшумно
касаясь ногами земли.
Револьвера у надворного советника при себе не было, да если
б и был, Эраст Петрович все равно стрелять бы не стал. Во-первых, очень уж
хотелось объясниться с безвестным недоброжелателем, а во-вторых, сей интересный
стрелок совершил непростительную топографическую ошибку – очевидно, из-за
недостаточного знания местности. В том направлении, куда он сейчас нёсся со
всех ног, двор был замкнут не обыкновенным забором, а высокой, в добрых полторы
сажени, стеной. Отлично зная, что деваться новоявленному Вильгельму Теллю
некуда, Фандорин и бежать за ним не стал, а направился следом спокойно и
неторопливо.
Но здесь чиновника ожидал новый сюрприз. Не замедлив бега,
злоумышленник оттолкнулся от земли и подпрыгнул так высоко, что смог ухватиться
руками за край стены. Безо всякого усилия подтянулся, присел на корточки и
исчез на той стороне. Прежде чем спрыгнуть в сад, беглец задержался на верхушке
– не долее чем на миг, однако Фандорин успел отчётливо разглядеть чёрный
силуэт: узкие штаны в обтяжку, короткую куртку и конусообразную шапочку. Это
был китаец!
Рванувшись с места, Эраст Петрович попробовал залезть на
стену таким же манером, но из-за халата и домашних туфель с первого раза не
получилось. Когда же надворный советник, наконец, оседлал трудную преграду,
продолжать погоню уже не имело смысла: яблоневый сад встретил Фандорина
безмятежной неподвижностью – не подрагивали ветки, не шуршала трава, и понять,
в какую сторону устремился злодей, не представлялось ни малейшей возможности.
Назад Эраст Петрович вернулся разочарованным и
недоумевающим. На всякий случай задвинул шторы, хоть в комнате от этого сразу
стало душно. Походил взад-вперёд, похлопал в ладоши, помассировал виски, но в
голову ничего путного не лезло. По опыту Фандорин знал, что самое лучшее
средство для разгона застоявшейся мысли – какая-нибудь механическая работа.
Кстати и дело нашлось.
Чиновник сходил в комнату Масы, порылся в шкатулке с
иголками и нитками. Остановил свой выбор на катушке с красно-золотой наклейкой Замьчательно
прочныя и надежныя шелковыя нитки тов-ва «Пузыревъ и сыновья».
Сел в кресло, покосившись на дырку от стрелы, стал
нанизывать шарики на нить. Ах да, был ведь ещё один – откатился в сторону.
Двадцать пятая бусина обнаружилась под письменным столом.
Эраст Петрович поднял её и вдруг ощутил подушечкой пальца какой-то резной узор.
Поднёс камешек к лампе и увидел полустёртый иероглиф «железо» – по-японски он
читался «тэцу», по-китайски «те». Что бы это значило?
Присоединив последний кругляшок к его собратьям и завязав
нитку, чиновник проверил, удобно ли камешкам на новой основе. Оказалось, что
очень даже удобно. Зелёные шарики весело защёлкали один о другой.
«Железо», «те»? Неужто…
Фандорин вскочил на ноги и бросился к шкафу, в котором
стояли старинные книги, в своё время вывезенные им из Империи Восходящего
Солнца.
4
