– Придётся пройти через сад, а там это ужасное
животное… Хотя мисс Флейм, пожалуй, будет пострашнее леопарда. Вдруг она и меня
спустит с лестницы? С другой стороны, я стольким обязана отцу Джеффри. И так
давно не ездила по железной дороге… Что бы посоветовали мне вы, мистер
Фандорин?
– Прежде чем я позволю себе д-давать советы, я хотел бы
кое-что уточнить. Насколько я понимаю, мисс Флейм и поминавшаяся ранее та
женщина – одно и то же лицо? Бывшая любовница лорда Беркли или что-то в этом
роде? И живёт она в Бате.
– Всё так. История самая тривиальная, разве что за
исключением финала. Выпейте чашечку чаю и съешьте крекер, а я пока расскажу вам
о женщине из Бата. Много времени это не займёт.
От печенья Эраст Петрович вежливо отказался, чай помешал
ложечкой и приготовился слушать.
– С Джеффри стряслось то, что довольно часто происходит
с пятидесятилетними мужчинами, которые прожили свою жизнь скучно и
рассудительно. Человек он был чопорный и в то же время довольно грубый, что
часто сочетается в людях, обладающих положением и богатством. Всегда уверен в
своей правоте, примерный прихожанин, глава Общества борьбы с безнравственностью
и прочее, и прочее. Вдруг с лордом Беркли, как в своё время с его отцом,
случился удар – довольно лёгкий, так что в скором времени Джеффри совершенно
оправился, но что-то в нём сдвинулось. Полагаю, он впервые ощутил, что смертен
и что жизнь более или менее прошла мимо. Мы, женщины, обычно переносим это
открытие легче, – заметила мисс Палмер с лёгкой, печальной улыбкой. –
Правда, в пятидесятилетнем возрасте у нас меньше возможностей, как это
называется, сорваться с цепи. Именно это с милордом и произошло: он сорвался с
цепи и пустился во все тяжкие.
– У нас говорят «Седина в бороду – бес в ребро», –
кивнул Фандорин.
– Вот-вот. Цветущая юная особа по имени Молли Флейм
выступала на Батском курорте в аттракционе: показывала фокусы, клала голову в
пасть льву, а более всего привлекала публику своим несравненным танцем на
канате. Сама я его не видела, но мне рассказывали, что несравненность этому
номеру обеспечивали не столько изящные па, сколько тесно облегающие панталоны
танцовщицы. – Хозяйка целомудренно потупилась. – Коротко говоря, лорд
Беркли, недавний столп общества, потерял из-за мисс Флейм голову. Поначалу ещё
как-то пытался соблюдать приличия и конспирацию, но потом совсем сошёл с ума:
осыпал её цветами и подарками, выкупал все места в зрительном зале, чтобы
наслаждаться пресловутым танцем в одиночестве, и так далее. Хорошо, леди Беркли
в ту пору была ещё жива, иначе Джеффри наверняка женился бы на своей циркачке.
Однако он придумал кое-что в некотором роде ещё более скандальное. В один
прекрасный день собрал членов семьи, объявил, что любит мисс Флейм больше жизни
и, раз уж не может соединиться с ней на этом свете, будет неразлучен со своей
пассией по ту сторону гробовой доски. Можете себе представить, что это была за
сцена. Бедняжке миледи четырежды подносили нюхательную соль. Но самое главное
Джеффри приберёг на конец. Нотариус огласил завещание, согласно которому мисс
Флейм должны были похоронить рядом с графом в родовой усыпальнице. Если
наследники не исполнят воли покойного, то всё имущество, не входящее в майорат,
достанется Имперскому фонду вдов и сирот. Кроме личных банковских счётов
милорда в эту категорию попадал и «Млечный Путь», главное сокровище Беркли.
– Благодарю. – Эраст Петрович принял вторую чашку
и движением руки попросил не наливать молока. – Очень любопытно.
– Естественно, состоялся семейный совет – тайком от
графа. Признать отца недееспособным или опротестовать завещание возможным не
представлялось, документ был составлен с соблюдением всех формальностей. Утешились
тем, что лорд ещё крепок, проживёт долго, со временем наверняка остепенится и
откажется от своей шокирующей затеи. Но у Джеффри были иные планы. Пока его
домашние шептались между собой, он отправился в Бат. В чём именно состояли его
намерения, неизвестно, однако не вызывает сомнения, что они были самые
решительные. Сумасброда нашли на улице, возле квартиры мисс Флейм, и в кармане
у него лежал заряженный пистолет.
– Что значит «нашли»?
– Его сразил второй удар, гораздо сильнее первого. С
того дня, вот уже двадцать восемь лет, Джеффри пребывает в помрачённом
рассудке. Был ли он тогда у мисс Флейм, или приступ сразил его на пороге её
дома, неизвестно. Сама она молчит. Вступать в какие-либо переговоры с
родственниками больного отказалась, причём в свойственных ей энергичных
выражениях. Вот и вся история.
– Так что же, «шокирующее завещание» по-прежнему в
силе?
– Конечно. Утратив «трезвую память и здравый рассудок»,
завещатель лишился возможности его переменить.
– И документ, вместе с ожерельем, лежал в сафьяновом
п-портфеле? – Эраст Петрович задумался. – Что ж, в этом случае,
наверное, лучше съездить в Бат и попытаться разговорить госпожу Флейм.
– Вы тоже так полагаете? – упавшим голосом
спросила мисс Палмер. – Боже, как мне этого не хочется! Но если б мы
делали лишь то, что нам нравится, и отказывались делать то, к чему призывает
долг, человечество до сих пор ходило бы без штанов. Что ж, я пройду мимо
леопарда и даже не побоюсь сунуть голову в пасть той женщины.
Кулачок старой леди храбро стукнул по столу, но голос слегка
дрогнул, и Фандорин сказал:
– Позвольте мне сопровождать вас. С леопардом я
как-нибудь д-договорюсь, что же до госпожи Флейм, то двоих спускать с лестницы
труднее.
Предложение было с благодарностью принято.
У железнодорожного вокзала, старейшего во всей Англии,
проходила благотворительная лотерея. Под ярко разукрашенной вывеской «Помогите
Добру, и Бог вознаградит Вас! Главный выигрыш 500 фунтов!!!» стояло несколько
больших барабанов с билетиками.
Фандорин и его дама понаблюдали за тем, как идёт торговля
Добром – до поезда оставалось ещё больше четверти часа, а все равно заняться
было нечем.
Короткое время спустя внимание Эраста Петровича привлёк один
из лотерейных билетов, лежавший в барабане сразу за стеклом. Эта картонка ничем
не отличалась от соседних, а всё же было в ней нечто особенное.
Продавец покрутил ручку, билет переместился, затерялся среди
других и вдруг вынырнул немного сбоку. Фандорин мог поклясться, что это был тот
самый билет. Он один во всей груде будто излучал некое сияние.
Поморщившись, Эраст Петрович отвернулся. Не хватало ещё
наживаться на благотворительности.
– Ах, если б не было так жалко шиллинга, –
вздохнула мисс Палмер. – Внесла бы лепту в дело Добра, а заодно попытала
бы счастья. Пятьсот фунтов! Это разом решило бы все мои проблемы…
