– А по-моему, делать Добро, играя на корысти и прочих
низменных инстинктах – п-профанация, – сердито сказал Фандорин, ещё не до
конца одолев искушение. Пятьсот фунтов и ему сейчас пришлись бы очень кстати.
– Позволю себе с вами не согласиться, мой милый
Эраст, – взяла его под руку спутница, ещё в конке испросившая позволения
называть своего рыцаря по имени. – Добро обязано научиться быть товаром и
жить по законам рынка. Одно из глубочайших заблуждений нашей цивилизации состоит
в том, что преимущество Добра над Злом всем очевидно и в доказательствах не
нуждается. Сатана – не провинившийся ученик Бога. Это две равносильные и
равноправные корпорации. Я давно живу на свете и пришла к убеждению, что Добро
проигрывает Злу по всем пунктам из-за того, что не умеет себя подать – или,
если угодно, продать. Победа Бога над Сатаной и Добра над Злом никем и ничем не
гарантирована. Упование в трудной ситуации на Божью помощь – чрезвычайно
безответственная и инфантильная позиция.
– У нас говорят: «На Бога надейся, а сам не
плошай», – согласился Фандорин.
Мисс Палмер одобрила:
– Народ, придумавший подобную максиму, имеет хороший
шанс на великое будущее. Ведь почему наш мир часто бывает ужасен? Почему в нём
так много преступлений? Потому что Зло торгует собой гораздо лучше. Человек
появляется на свет, и ему с двух сторон предлагают товар, на выбор: ты можешь
быть честным, или быть мошенником; быть верным в любви или развратником;
существовать по законам благородства или подлости. Сатана умело зазывает покупателей,
убеждая, что быть мошенником и подлецом гораздо выгодней, а развратником
гораздо приятней. Надо и Богу тоже перестать кичиться своей правильностью и
поучиться законам торговли – если, конечно, Ему не всё равно, что с нами
станет. Залог победы Добра над Злом – грамотная реклама, красивая упаковка и
бонусы постоянным клиентам.
Засмеявшись, Фандорин поцеловал даме руку. Мисс Палмер ему
ужасно нравилась.
– П-пойдёмте. Пора.
Они сели в вагон второго класса и сорок минут спустя уже
были в Бате.
Дом, в котором проживала бывшая пассия лорда Беркли,
располагался в тупике, едва освещённом тусклым светом единственного газового
фонаря.
Оглядев глухие стены соседних домов, мисс Палмер заметила:
– На месте мистера Парслея я не стала бы слишком
полагаться на слова соседей. Джеффри вполне мог пройти незамеченным, особенно,
если это произошло в тёмный предрассветный час. – Она тряхнула головой,
подняла зонт повыше (накрапывал дождик) и мужественно двинулась вперёд,
стараясь не поскользнуться на мокрой брусчатке. – Ну, в бой!
Как и можно было предположить по внешнему виду жилища,
прислуги мисс Флейм не держала и дверь открыла сама.
В проёме стояла высокая, массивная особа с плохо
расчёсанными полуседыми волосами и грозно разглядывала незваных гостей. За её
спиной виднелась узкая крутая лестница, ведущая на второй (по английскому счёту
первый) этаж.
– Что надо? – спросила устрашающая особа густым
голосом.
Наверное, когда-то мисс Флейм была очень хороша румяной
фрагонаровской красотой, но с годами милая пухлость перешла в корпулентность, а
пикантный пушок над верхней губой превратился в подобие усов. Нетрудно было
представить, как эта плечистая амазонка спихивает бедного мистера Парслея вниз
по лестнице своими мощными ручищами. Удивительно, что она вообще позволила ему подняться.
– А, я знаю! – Мисс Флейм упёрлась руками в
бока. – Вы опять из-за старого болвана Джеффа? Второй раз меня не
проведёшь! «Два слова с глазу на глаз по важному делу, имеющему к вам прямое
касательство» – так сказал старый орангутанг с бакенбардами. Дудки! Не
впутывайте меня в ваши дрязги! Катитесь к чёрту! Дважды повторять я не стану.
Было видно, что у этой женщины слово не расходится с делом,
и Эрасту Петровичу оставалось только одно: вновь, как в случае с африканским
зверем, прибегнуть к энергии «ки». В самом деле, не драться же с
представительницей слабого пола.
Он очень пристально посмотрел ей в глаза, попытавшись
сосредоточить всю внутреннюю силу во взгляде, а заодно, поскольку это всё-таки
была дама, слегка улыбнулся и задействовал инструмент словесного убеждения.
– Сударыня, нам очень жаль, что мы вторгаемся в ваш
дом. Но мисс Палмер проделала длинный путь, устала и промокла. Не позволите ли
вы ей хоть немного передохнуть, прежде чем мы уйдём?
То ли энергия «ки» сделала своё дело, то ли хозяйка была
менее свирепа, чем казалось на первый взгляд, а может быть, имелась ещё
какая-то причина, но мисс Флейм, тоже не сводя глаз с Эраста Петровича, вдруг
сказала:
– Ладно. Можете подняться на минутку. Стаканчик грога
налью, но на большее не рассчитывайте.
И, грохоча по ступенькам, пошла вверх первой.
Подъем мисс Палмер занял значительно больше времени. Не
исключено, что старая леди нарочно изображала немощность.
– Как мудро я поступила, взяв вас с собой, –
шепнула она. – Женщины этого типа всегда неравнодушны к брюнетам с синими
глазами.
Вскарабкавшись, они оказались в маленькой гостиной. Самой
мисс Флейм там не застали – очевидно, отправилась за грогом, и посетителям
хватило времени оглядеться. Вся комната была увешана старыми афишами и
плакатами, изображавшими мисс Флейм в разных видах: скачущей на лошади, идущей
по канату, засовывающей голову в львиную пасть и даже вылетающей из пушки.
Висел там и довольно скверный, но очень яркий портрет маслом – не столько в
фрагонаровой, сколько в рубенсовской манере. Во всяком случае, мисс Флейм была
изображена на нём в позе (и наряде) Вирсавии. Пышность её форм, пускай даже
отчасти преувеличенная художником, воистину потрясала.
– Вот какою она была, роковая любовь бедного
Джеффри, – заметила мисс Палмер, рассматривая полотно. – Что ж, она
изменилась. Теперь её с полным основанием можно назвать его старой любовью.
По-английски каламбур – old Flame
[10]
–
звучал забавно, и Фандорин улыбнулся.
Вернулась хозяйка. Она не только принесла кувшин с грогом и
три стаканчика, но успела переодеться – вот что значит привычка к молниеносным
сценическим сменам наряда. Теперь на ней была просторная накидка, вся прошитая
золотыми нитями, а голову украшал переливчатый шёлковый тюрбан.
– «Молли Флейм» – это актёрский псевдоним? –
спросил Эраст Петрович, действуя согласно старинному правилу ведения
расследовательной беседы: для начала спроси то, о чём объекту самому интересно
говорить. – Звучит к-красиво.
