Лорд Беркли долго разглядывал сына, наморщив лоб.
– Сейчас вспомнит! – прошептал мистер Парслей,
стиснув Фандорину локоть. – Ну же, старина! Ну!
Вздохнув, его сиятельство участливо сказал преподобному:
– Говорил ли вам кто-нибудь, сэр, что у вас чрезвычайно
неприятное лицо? Неискреннее, лживое и злое. На вашем месте я бы отрастил
бороду – будет не так заметно.
– Чёрт! Проклятье! – плюнул достопочтенный Тобиас
Линн и свирепо швырнул сигару – от брусчатки брызнул каскад искр. – Пустая
трата времени!
– К-капитан прав. Старик ничего не скажет, –
заметил Эраст Петрович.
– Потому что не знает, где колье, – добавила мисс
Палмер.
Дворецкий посмотрел на них обоих.
– Вы хотите сказать, что ожерелье вытащили из портфеля,
пока его сиятельство спал в склепе?
– Мы хотим сказать, что ожерелья в портфеле не
было. – Мисс Палмер отошла от окна. – Нет сил смотреть, как они
терзают бедняжку Джеффри. Скажите-ка лучше, мистер Парслей, а что, уволенный
лакей Джим уже освободил сторожку?
– Нет, я позволил ему задержаться до субботы. Он,
конечно, очень виноват, но нехорошо добивать упавшего. Этому болвану некуда
податься, и у него совсем нет денег. В субботу за ним приедет брат и заберёт к
себе в кузницу. На хорошее место после случившегося Джима всё равно не возьмут.
– Раз он без работы, значит, рано ему не
вставать, – заключила мисс Палмер. – Быть может, Эраст, вы согласились
бы разбудить Джима и поговорить с ним?
– Я собирался сделать это чуть п-позже. Но вы правы.
Здесь ничего интересного мы больше не увидим.
Эраст Петрович повернулся и вышел, а мисс Палмер предложила
своему приятелю нечто совершенно эксцентричное: выпить чаю в третьем часу ночи.
Надо же было как-то скоротать время.
Они не успели допить и первой чашки, когда Фандорин
вернулся.
Во дворе уже никого не было, скорбного умом графа
укатили-таки в дом, но Беркли-хаус не погрузился в сон – в окнах большой гостиной
горел свет. Очевидно, там происходил экстренный семейный совет.
– Ну, который? – живо обернулась к Эрасту
Петровичу квартирная хозяйка.
– Без сюрпризов, – кратко ответил тот, придвигая
стул.
Мисс Палмер огорчилась:
– Жаль. Я так надеялась, что это окажется средний.
Джеффри прав – он ещё противнее остальных.
Батлер остолбенело вертел головой, пытаясь вникнуть в смысл
этого загадочного обмена репликами.
– Нет-нет, не рассказывайте! – остановила
Фандорина старая дама. – Я угадаю сама. Он отослал Джима с каким-нибудь
поручением, да?
– Это было бы с-слишком явно. Он как бы случайно
столкнулся с лакеем, когда тот нёс графу вечернее молоко. Пока Джим сходил
переодеться, пока на кухне подогрели новый молочник, прошло около получаса.
Вполне достаточно.
– Для чего достаточно? – вскричал вконец
замороченный мистер Парслей. – Я ничего не понимаю! О ком вы говорите?
– О капитане, о ком же ещё? – Мисс Палмер налила
Фандорину чаю. – Он с самого начала был у меня на подозрении. Явиться на
юбилей отца, у которого поживиться нечем? Такая сентиментальность совершенно не
в духе Тобиаса. К тому же он сильно проигрался и по уши в долгах.
Ложечка в руке дворецкого мелко задребезжала о чашку.
– Достопочтенный Линн обокрал собственную семью? Но это
невозможно!
– Отчего же? – Мисс Палмер отобрала у батлера
ложечку, положила на скатерть. – Где лежит ключ от секретера, он наверняка
знал. Вытащил портфель, ожерелье припрятал. Избавился от слуги. Отца отстегнул
от кресла, вывел в сад. Вероятно, шепнул что-нибудь вроде: «Вас ждёт Молли» –
ну, бедняжка и отправился на свидание. И, судя по свидетельству мальчишки
бакалейщика, «очень шустро». Сунуть старику под мышку портфель труда не
составило – за долгие годы службы в банке Джеффри к этой ноше привык.
– Нет! Вы ошибаетесь! – вскочил мистер Парслей,
чуть не опрокинув стул. – Я всегда с вами соглашаюсь, но тут вы ошиблись!
Если б в похищении действительно был замешан кто-то из членов семьи, они прежде
всего позаботились бы об уничтожении постыдного завещания. А оно-то цело!
– Не ломайте мебель, Питер. Таких стульев теперь уже не
делают. Какой смысл уничтожать завещание, если у нотариуса все равно хранится
копия?
Дворецкий грузно сел, будто из него выпустили воздух.
– Боже, что за времена… – глухо сказал он. –
В истории рода бывало всякое, но воровать фамильную реликвию, свалив вину на
отца… Куда катится Англия? А хуже всего то, что преступление окажется
безнаказанным. Где теперь искать «Млечный Путь»? Ведь достопочтенный Тобиас
Линн сам не расскажет…
Мисс Палмер погладила давнего друга по руке.
– Не отчаивайтесь. Ожерелье отыщется. Ведь со
вчерашнего дня капитан из дому никуда не отлучался? Мне думается, «Млечный
Путь» спрятан в единственном месте, куда никто кроме самого Тобиаса, не
сунется. – Она обернулась к Фандорину, с аппетитом жевавшему печенье.
Странно, но эти кусочки пересушенного теста начинали ему нравиться. –
Милый Эраст, боюсь, мне самой эта задача не под силу. Здесь нужна храбрость
Ланселота и сила Геракла.
– Ни то, ни другое не понадобилось, – ответил
Фандорин, вытирая губы салфеткой. – Достаточно было почесать Скалпера за
ухом, и он охотно п-позволил мне снять с него ошейник. Вы абсолютно правы.
Ожерелье было спрятано внутри.
Он достал из внутреннего кармана поблёскивающую радужными
искрами ленту и положил её на стол.
– Я навестил своего п-приятеля на обратном пути из
сторожки.
В тени чайника, куда не достигал свет лампы, колье не
производило особенного впечатления. Камни не играли, не переливались и были
похожи на кусочки огранённого стекла.
– Скажите им, что вы т-только что обнаружили это в
траве, около Чугунной Беседки, – посоветовал Фандорин, пододвигая ожерелье
к батлеру. – Вероятно, оно выпало из портфеля, когда лорд Беркли
улепётывал через сад. Впрочем, лишних вопросов не будет – все слишком
обрадуются находке. Кроме, конечно, к-капитана, который решит, что недостаточно
хорошо застегнул ошейник. Однако время позднее. Мисс Палмер, несомненно, очень
устала. Да и я бы п-прилёг…
Наутро, когда мисс Палмер и её квартирант завтракали
(несколько позже обычного), дворецкий явился с официальным визитом: в парадной
ливрее, двууголке и белых перчатках.
