Спрятав находку в карманчик на кобуре, Эраст Петрович
отправился искать обронённую трость, а Разум уже нетерпеливо отпихнул Тело в
сторону, выстраивал версии.
Первая была самая скучная.
Тривиальная попытка ограбления. В этом городе много людей,
которым чужая жизнь не дороже копейки, то есть цента. Увидел франта, забредшего
в глухое место. Чтоб не рисковать, решил пристрелить с безопасного расстояния,
а после снять с трупа все ценное. Эта версия была Эрастом Петровичем
рассмотрена и отброшена – не как маловероятная, а как абсолютно
бесперспективная. Случайности исчислению не поддаются, во всяком случае в
криминалистике.
Второй вариант: нападение может быть как-то связано с
заказом, только что полученным от Пинкертона. Однако, поразмыслив, Фандорин
отказался и от этой версии. Дело в том, что никакого задания он, собственно,
ещё не получил. Непонятно, чего хочет заказчик, и может быть, за это дело
вообще нет смысла браться. Так и было сказано мистеру Пинкертону.
Нет, не складывается.
Значит, оставалось третье: месть доктора Линда,
таинственного главаря могущественной организации, о которой блюстителям закона
пока мало что известно.
Месяц назад Эраст Петрович сорвал ограбление банка «Истерн
Юнайтед». Сам он счёл операцию неудачной, потому что возникла перестрелка и
люди, которых следовало арестовать, погибли, а главный злодей ушёл. Но доктор
Линд, не привыкший к поражениям, похоже, затаил злобу. Тут ещё и газетам
спасибо. Раструбили на всю страну про то, как доблестный Mister Fandorin (иногда
писали Fandorine или даже Fundoreen) в одиночку посрамил короля преступного
мира. Из скромного вольнослушателя механико-инженерного факультета, время от
времени подрабатывавшего частными расследованиями, Эраст Петрович вдруг
превратился во всеамериканскую знаменитость или, как это называлось на туземном
жаргоне, «звезду».
Роз тут было мало, в основном тернии.
В лабораторию на Ньюбери-стрит повадились ходить собиратели
автографов, только мешали работать. Это раз.
Репортёры бостонской прессы подстерегали у двери и слепили
магниевыми вспышками. Это два.
Хозяйка немедленно подняла квартирную плату. Это три.
У окна, расплющив носы о стекло, постоянно торчало две-три
мальчишечьи физиономии. Это четыре.
Ну и пять: неделю назад, когда Фандорин испытывал новый «Бенц-Вело»,
только что доставленный с Мангеймского завода, на крутом склоне вдруг отказали
тормоза. Жив остался по счастливой случайности – еле-еле успел выскочить, а
чудо германской техники рухнуло в реку. Когда достали, оказалось, что перерезан
тормозной трос. Первый привет от доктора Линда. Было ясно, что второго долго
ждать не придётся. Вот он, похоже, и грянул – вспышками выстрелов из темноты.
Пинкертоновский заказ в таких обстоятельствах был, пожалуй,
некстати. Следовало всерьёз заняться доктором – всё равно в покое не оставит,
так лучше уж самому перейти к активным действиям.
Но чек-то взят, и на немаленькую сумму. Здесь, в Соединённых
Штатах, слава моментально сказывается на гонорарах. По меньшей мере, нужно
наведаться к заказчику и выслушать его. Ничего кроме этого Эраст Петрович пока
не обещал.
С «Национальным детективным агентством» он сотрудничал
неоднократно, но никогда ещё его не вызывали из Бостона срочной телеграммой к
самому Роберту Пинкертону, главе нью-йоркского отделения корпорации. Его отец,
великий Алан Пинкертон, прожил жизнь, полную опасностей и приключений: гонялся
за шпионами, убийцами и разбойниками, спас президента Линкольна; построил и
довёл до совершенства сыскную империю, какой на свете ещё не бывало. Главным же
достоинством этого хранителя чужих тайн было умение защищать интересы своих
клиентов. Его смерть, десять лет назад, была символична: Алан споткнулся на
улице, упал и прикусил себе язык – да так жестоко, что началась гангрена. Самая
подходящая смерть для человека, который как никто умел хранить язык за зубами.
Дело наследовали два сына: Уильям возглавил Западный филиал,
расквартированный в Чикаго; Роберт стал директором Восточного, нью-йоркского.
На братьев работали 2000 штатных агентов и несколько тысяч «резервистов», разбросанных
не только по всем штатам, но и по ключевым городам планеты.
Когда Фандорин явился в штаб-квартиру Агентства, солидное
пятиэтажное здание на Бродвее, его сразу провели к большому человеку.
Роберт Пинкертон, усатый мужчина с тяжёлым, спокойным взглядом,
поднялся навстречу посетителю – немалый знак почтения. Крепко пожал руку,
каменное лицо даже попыталось (хоть и не очень успешно) изобразить улыбку, что
уж вовсе было неслыханно.
Кажется, мои акции сильно повысились, подумал Эраст
Петрович, садясь в кресло для почётных гостей и принимая сигару. Со стены,
заключённое в золотую раму, на него пялилось Недреманное Око, пинкертоновская
эмблема; под нею девиз: «Мы никогда не спим».
Глаза у директора и впрямь были красные, опухшие. Несварение
желудка, бессонница, муки совести, семейное неблагополучие плюс больные лёгкие,
по привычке произвёл физиогномический диагноз Фандорин, прежде видевший
большого человека лишь на расстоянии.
Предположение относительно причины срочного вызова было
только одно: какие-нибудь новые козни доктора Линда.
Но Пинкертон заговорил о другом:
– Мистер Фэндорин, я знаю, что начальник дивизиона по
работе с особо важными клиентами уже предлагал вам постоянную работу, но вы
отказались.
Эраст Петрович учтиво ответил:
– Когда-то я служил в большой… организации, – не
сразу подобрал он уместное слово. – Но теперь т-твёрдо знаю, что мне
больше подходит жизнь «вольного копья». К тому же главная сфера моих интересов
– не криминалистика, а инженерная механика.
Директор заглянул в лежащую перед ним бумажку.
– Мне подготовили справку. Вы были бригадным генералом
русской полиции и получали годовое жалование, которое, в долларах выглядит вот
так.
Он написал на бумаге цифру с тремя нулями и показал
собеседнику. Сведения у мистера Пинкертона были точные.
– Во-первых, я предлагаю вам вот столько. –
Карандаш пририсовал справа ещё один нолик. – А во-вторых, место человека,
который не сумел вовремя нанять вас. То есть вы станете начальником одного из
ведущих дивизионов – считайте, что дивизионным генералом.
– Благодарю за лестное предложение, но нет, –
поклонился Фандорин. – Свобода дороже.
Времени на уговоры Пинкертон тратить не стал – испытующе
посмотрел на гостя, вздохнул и пододвинул к себе другой листок, с вензелем в
виде лучистой пятиконечной звезды.
– Жаль. Тогда просто передаю вам это письмо.
Поступайте, как сочтёте нужным.
