– Поразительней всего, что их не прикончили
краснокожие. Ведь у наших идиотов даже оружия не было. – Полковник комично
почесал бородёнку. – Объяснение могу предложить только одно: у индейцев
сиу почитается моветоном обижать малахольных.
Новоявленные фермеры были неопытны и порядком бестолковы, но
зато прилежны, а не ведавшая плуга земля плодородна. Дело уже начинало идти на
лад, когда грянула беда. Какой-то бессовестный делец, воспользовавшись
беспечностью коммунаров, оформил распаханные угодья на себя – ведь юридически
они оставались ничейными. Последователям Чернышевского пришлось уходить, бросив
постройки и несобранный урожай. Положение их было отчаянным. Тут-то на помощь
соотечественникам и пришёл Маврикий Христофорович, к тому времени уже достигший
кое-каких успехов на ниве предпринимательства.
– Я строил, неподалёку отсюда железную дорогу. Ну и
помог недотёпам обосноваться в Дрим-вэлди, Подумал: местечко тихое, спокойное,
на отшибе, никто их тут не тронет. Для земледелия рай. В те годы владелец
охотно продал бы всю долину целиком, за гроши, но ведь наши умники не признавали
собственности! – Стар безнадёжно махнул рукой. – Ладно, взяли они
полдолины в долгосрочную аренду. Стали выращивать рожь, разводить овец.
Прижились, обустроились. Назвали свою коммуну «Луч света». Из России к ним
потянулись такие же блаженненькие. Дело пошло на лад – не без моей, конечно,
помощи. Рационального рая, какой грезился Николаю Гавриловичу Чернышевскому, у
них не получилось, но зато равенства и братства хоть отбавляй. Денег внутри
коммуны не существует вовсе. Председатель – единственный, кто изредка покидает
пределы долины. Вывозит продукцию, продаёт, а на выручку закупает для фермы всё
необходимое. Трудятся все наравне. У кого работа получается лучше, тот
удостаивается особой чести: имя труженика торжественно объявляют вслух на общем
собрании. Никакого специального вознаграждения не предусмотрено, лишь
восхищение товарищей.
– Судя по вашей улыбке и юмористическому тону, не все в
жизни к-коммунаров так уж безоблачно, – заметил Фандорин. Он посматривал
на рассказчика в зеркало, а слуга ловко брил его острейшим японским кинжалом.
– Понимаете, выяснилось, что денежные отношения
истребить гораздо легче, чем межполовые. Кто бы мог подумать? – Стар
изобразил простодушное изумление. – Идея бессемейного сосуществования дала
довольно причудливые всходы. Сначала женщины как равноправные товарищи тоже
хотели пахать землю. Но сила у барышень не та, ручки тонковаты. Пришлось
пересмотреть систему. Женщины получили статус «домодержательниц». Мужчины там
живут все вместе, в общежитии, а дамам выстроили по дому, где каждая – хозяйка,
сама устраивает уют и готовит пищу. Работники вольны выбирать, в каком из домов
им отдыхать и столоваться. Кто из хозяек приветит больше мужчин, той и почёту
больше. Ничего игривого такая система не предполагала. Но жизнь есть жизнь. Очень
скоро вместо здоровой соревновательности между женщинами возникло соперничество
совсем иного рода. Да и мужчины выбирали хозяйку, руководствуясь не только
запросами желудка… Молодые ведь все, а коммуна – не монастырь. В общем, через
некоторое время образовался в «Луче света» род пчелиного царства. В каждом
улее, то бишь доме, своя пчеломатка, а вокруг неё несколько приходящих
супругов. Женщин в долине всегда было меньше, чем мужчин.
Маса, до сего момента интереса к рассказу не проявлявший,
навострил уши.
– Инчересно, – сказал он, не донеся намыленную
кисточку до щеки господина. – И все стари друг друга убивачь?
– Представьте себе, нет. Ведь люди-то сознательные,
передовые. Сплошь одни господа Лебезятниковы, если вы помните сего персонажа из
романа «Преступление и наказание». Ревность и моногамия в коммуне строжайше
воспрещены как общественно опасные явления. Пара, которая не желает делиться
своей любовью с товарищами, из коммуны исключается и должна навсегда покинуть
долину. Детей воспитывают общими усилиями. Мать ребёнка известна, а все мужчины
считаются его отцами или братьями, в зависимости от возраста.
– Что происходит, когда дети вырастают? – спросил
Эраст Петрович. – Неужто им не хочется вырваться из этого… к-коллектива в
большой мир?
– Некоторым хочется. Но очень скоро почти все
возвращаются обратно. В большом мире одиноко, да и страшно, если привык жить
среди своих.
– И много жителей в к-коммуне?
– Полсотни взрослых, десятка два детей. Хотя взрослые
там – те же дети. Непрактичные, неспособные за себя постоять. – Полковник
уже не улыбался, его лицо стало озабоченным. – И кто-то решил этим
воспользоваться. Я обратился к вам, потому что «Луч света» нуждается в защите.
Коммунаров терроризируют бандиты. Та самая шайка, что пыталась захватить поезд
– Чёрные Платки. Появилась она недавно, никто про неё толком ничего не знает.
Некоторое время назад ограбили почтовый вагон. Сегодня вот снова совершили
нападение на железную дорогу. Предположительно логово у них в Дрим-вэлли, но
наверняка это неизвестно.
Эраст Петрович задрал подбородок, чтоб Масе было удобнее
завязывать галстук.
– Я не понимаю. Зачем вам понадобился сыщик? Почему
просто не обратиться в полицию?
– Здесь вам не Бостон и не Нью-Йорк. Полиции как
таковой нет. В соседнем с долиной городке Сплитстоуне есть маршал, но он не
может навести порядок даже на собственной территории. В графстве Крук есть
федеральный маршал, но и он не станет ничего предпринимать, пока не получит
доказательств.
– Доказательств чего?
– Что банда действительно обосновалась в Дрим-вэлли.
Тут есть одна трудность. – Стар нервно поморщился и хрустнул длинными
пальцами. – Никто не верит, что Чёрные Платки прячутся в долине. Русские
доверием у властей не пользуются, их считают безбожниками и подозрительными
чудаками. Ситуация и в самом деле странная. Понимаете, в Дрим-вэлли живут и
другие арендаторы, община мормонов. Они не только не видели там бандитов, но и
уверяют, что никаких Чёрных Платков в долине быть не может.
– А велика ли долина?
– В том-то и дело, что мала. От края до края мили
три-четыре. Кто-то из двоих лжёт – или коммунары, или мормоны. С какой целью,
непонятно. Вот я и хочу, чтобы вы разрешили эту загадку. Если шайка
действительно терроризирует наших социалистов, её нужно образумить. Не удастся
добром – значит, силой.
Эраст Петрович ненадолго задумался.
– В каких отношениях мормоны с русскими?
– В скверных. Точнее сказать, отношений нет. Коммунары
считают соседей невежественными мракобесами. А сами они для мормонов –
прихвостни Сатаны. Прибавьте к этому вечные раздоры из-за спорных земельных
участков.
