Справа виднелось огороженное пастбище, на котором паслось
гигантское стадо длиннорогих коров – очевидно, тот самый гурт, что недавно
пригнали из Техаса. Слева темнели постройки: амбары, бараки, склады. Главный
дом располагался посередине. Это было большое деревянное здание, обшитое
крашенными в белый цвет досками. Оно изо всех сил старалось выглядеть
величественно, для чего выпятило вперёд четыре пузатых колонны, сверху нацепило
башенку, а перед крыльцом посадило двух каменных львов, но какая может быть
величественность, если всё вокруг пропахло навозом? Надо полагать, обитатели
Каллиган-хауса были нечувствительны к этому аромату, столь мучительному для
городского носа. Во всяком случае, корраль находился прямо напротив фасада.
Эраст Петрович посмотрел на лошадей (они были хороши, просто
на подбор), понаблюдал, как один из ковбоев объезжает дикого жеребца. В Москве
бывший чиновник особых поручений считался недурным наездником, но на таком
мустанге он, пожалуй, не удержался бы в седле и полминуты.
Каллигановские пастухи (их вокруг корраля болталось человек
двадцать) тем временем разглядывали Фандорина, не больно-то дружелюбно, но без
наглости. Очевидно, кто-то из них был в «Голове индейца» и рассказал остальным
о том, что франт в галстучке умеет за себя постоять.
Появился Маса, неся сапоги на верёвочке через плечо. С ним
рядом ехала шагом Эшлин Каллиган. Её прекрасная вороная кобыла, на которую
Фандорин обратил внимание ещё давеча, игриво перебирала точёными ногами – то
одним боком пройдётся, то другим.
Сзади, шагах в десяти, покачивался в седле Тед Рэттлер,
мрачнее тучи. Не глядя на Фандорина, спрыгнул на землю, кинул поводья одному из
пастухов и встал в сторонке. В эту сторону упорно не смотрел, но и уходить не
уходил.
– Ваш бой сказал, что вы здесь! – закричала
барышня ещё издали. – За лошадьми, да? Куда ты, Сельма, куда? –
прикрикнула она на свою лошадь, которая подошла к Эрасту Петровичу, потянулась
к нему бархатными губами и тихонько заржала.
Он потрепал её по белой звёздочке на лбу:
– Красавица, к-красавица.
– Никогда не видела, чтоб Сельма ластилась к
чужому, – удивилась Эшлин, легко спрыгивая на землю. – У моей девочки
хороший вкус. Ну хватит, хватит, уйди!
Она оттолкнула вороную, норовившую положить Эрасту Петровичу
морду на плечо, а Маса мстительно сказал:
– Кому и кобыра невеста.
Эту поговорку он знал очень хорошо, ибо не раз слышал её от
господина в собственный адрес.
– Я бы хотел приобрести выносливого, но не норовистого
коня, – объяснил Фандорин. – П-признаться, я не очень хороший ездок.
Не то что ваши молодцы.
Как раз в этот момент в коррале грохнулся наземь объездчик,
так и не усидев на мустанге. Дикий скакун пнул упавшего копытом, да ещё цапнул
зубами за голову.
– Я хочу пони. У вас есть пони? – нервно спросил
Маса.
– На ранчо «Две луны» всё есть. Эй, парни, хватит
возиться с Кидом, ему не впервой! – крикнула мисс Каллиган. –
Приведите рыжую трёхлетку, которую я объездила на прошлой неделе. А бою мистера
Фэндорина подберите хорошего техасского пони. За всё про всё, вместе с сёдлами,
я возьму с вас только восемьдесят долларов, – обратилась она к Эрасту
Петровичу. – Но если папа спросит, вы говорите, сто двадцать. Пойдёмте, я
вас с ним познакомлю.
– Рад, что в окружении дочери наконец появился
настоящий джентльмен, а то вокруг вечно трётся всякое отребье.
Мистер Каллиган был очень похож на дочь, однако всё, что
казалось в ней прелестным, шло его внешности не на пользу: и зелёные глаза
мутного бутылочного цвета, и ржаво-рыжие кудри, а россыпь веснушек смотрелась
на лице как застарелая грязь. Голос у «скотского барона» был грубый и зычный,
манеры самые незамысловатые (к примеру, в начале трапезы он запросто
высморкался в салфетку и велел служанке подать другую). Однако с гостем старый
ирландец старался быть очень любезным.
– Вы откуда родом?
– Из Москвы.
Скотопромышленника ответ нисколько не удивил.
– Как же, как же, самому там бывать не доводилось, но
слышал о вашем городе много хорошего. Говорят, у вас там даже в июле колодцы не
пересыхают. Неужто правда?
– Совершённая п-правда, – с некоторым удивлением
ответствовал Фандорин, отрезая кусочек от огромного, сочащегося кровью
бифштекса. Мясо было первоклассное, как в самом лучшем ресторане, разве что
наперчено больше нужного.
Каллиган почмокал губами, одобряя московские колодцы.
– Для Техаса это большая редкость.
– П-при чём здесь Техас?
Наступила короткая пауза. Хозяин и гость в недоумении
смотрели друг на друга. Первым сообразил, что к чему, Корк.
– А, вы, стало быть, не из техасской Москвы, а той, что
в Айове? Я совсем про неё забыл. У меня когда-то работал один топхенд, оттуда
родом. Отлично управлялся с лассо.
– Нет, сэр, я из той Москвы, которая в России.
Про такую папаша красной жемчужины, по-видимости, не слыхал.
Он сосредоточенно подвигал крепкими челюстями, а затем, рассудив, что светской
болтовни уже достаточно, перешёл к интересующей его теме.
– Работаете на полковника? Или просто приятель,
приехали в горы поохотиться на коз?
– Работаю.
Эраст Петрович отодвинул тарелку и пригубил виски с содовой
водой – очень хорошее, с дымком, по меньшей мере двадцатилетней выдержки.
– Каким ремеслом занимаетесь?
– Инженер.
Всё равно узнают, подумал Фандорин и осторожно прибавил:
– Но здесь я по иному делу. Мистер Стар попросил меня
выяснить, что п-происходит в Дрим-вэлли. Вы наверняка слышали, там творятся
странные вещи.
Отец и дочь переглянулись.
– Болтают какую-то ерунду, – с деланным
безразличием обронил Каллиган. – Про бандитов в чёрных платках, про
безголовое привидение… Но тамошней публике верить нельзя. Одни язычники, другие
безбожники.
– И вам неинтересно узнать п-правду? Ведь долина – это
ваша собственность.
Корк хитро прищурил глаз:
– Хотите слупить с меня денег? Ну уж нет. Я вас не
нанимал. Раз полковник платит, это его дело. Видала, Эш, какой ловкий? За одну
работу двойной куш!
Девушка, надо отдать ей должное, слегка покраснела –
засовестилась за папашу.
