Двадцать минут спустя два всадника уже выезжали из
Сплитстоуна, держа путь на скалы. Ехали не споро, но виноват в этом был не
«пинк», а сам Фандорин – его рыжая пристала и никак не желала идти рысью.
Всю дорогу Мелвин болтал языком, не забывая потягивать
виски. Когда бутылка опустела, достал другую.
– …И учтите, приятель: я нанялся только пройти по
следу. Воевать с парнями в чёрных платках не буду. Это раньше, в молодые годы,
мне всё было нипочём, а теперь надо о старости думать. Ладно, если наповал
уложат, а если только покалечат? Кому нужен одинокий инвалид? Слишком много я
таких перевидал за свою жизнь. Не хочу подохнуть под забором, как бездомный
пёс.
– А как вы хотели бы п-подохнуть? –
поинтересовался Эраст Петрович.
Скотт мечтательно улыбнулся.
– На мягкой перине. Чтоб жена держала за руку, а в
дверях толпились рыдающие дети. И чтоб, когда повезут на кладбище, ни у одного
сукиного сына во всей похоронной процессии не было револьвера на поясе. Эх,
приятель! Говорят, есть на свете такие места, где люди ходят по улицам без
оружия и где много-много женщин, причём порядочных. Моя беда, что я никогда не
умел откладывать деньги, всё спускал на ветер. Мне бы хороший куш. Тысяч пять
или десять… Уехал бы к дьяволу. Обзавёлся семьёй. Да только где возьмёшь такую
кучу денег? – Он хохотнул. – Разве что поезд грабануть? А что, у меня
получилось бы. Только надо не скакать вдоль рельсов, паля во все стороны, как
эти болваны Чёрные Платки. Нужно положить поперёк путей дохлую корову, и
паровоз сам остановится. А дальше просто. Паровозная бригада мешать не станет,
на кой им неприятности? Пассажиров тоже трепать незачем, сколько с них
возьмёшь? Нужно сразу к почтовому вагону. Заряд динамита на дверь – это если
почтовики добром не откроют. Взять мешки, на которых печать казначейства. И
поминай как звали. Проще простого. Проблема одна – толковые напарники. Сколько
серьёзных людей погорели из-за кретинов, которые не умеют держать язык за
зубами и слишком много пьют. – Мелвин так закручинился, что отпил из
бутылки чуть не четверть. – Вот с вами я бы попробовал. Сразу видно, что
вы не из болтливых и с нервами всё в порядке.
Тут он подмигнул, и стало ясно, что это, кажется, была
шутка.
Русскую деревню объехали стороной, чтоб не терять времени.
Мелвин Скотт развлекал спутника лекцией о том, как правильно грабить банки.
Оказалось, это ещё проще, чем потрошить почтовые вагоны.
Но стоило партнёрам достичь места, где Фандорин потерял
след, как «пинк» замолчал на полуслове, спрыгнул с коня и припал к земле,
что-то высматривая.
Отбежал в сторону, где виднелся узехонький проход между
двумя каменными глыбами, по-собачьи принюхался.
– Лошадиным потом несёт… Здесь коню не пройти, не задев
камень крупом. Ведите моего в поводу. И не жмитесь ко мне, не мешайте.
Смотреть, как работает истинный профессионал, всегда
наслаждение.
Куда подевался циничный пьянчуга, битых два часа изводивший
Эраста Петровича никчёмной болтовнёй?
Движения Скотта стали экономичными, плавными, пожалуй, даже
грациозными. Он то перебегал на несколько шагов вперёд, то замирал на месте, то
начинал поводить носом из стороны в сторону.
Никогда в жизни Фандорин не обратил бы внимания на еле
заметную зазубрину на каменной плите – а её выбила конская подкова, и по словам
«пинка», не ранее минувшей ночи. Потом, ткнув пальцем на обломанную ветку,
Скотт свернул влево, где русло высохшего ручья вывело следопытов вверх, на
извилистую тропу, поднимавшуюся всё выше и выше. С одной стороны был крутой
склон горы, с другой, под обрывом, открывался вид на долину.
Отсюда она была похожа на огромную миску щавелевого супа, в
которой яичным желтком плавало ржаное поле общины «Луч Света». Эраст Петрович
остановил свою рыжую на самой кромке, чтобы полюбоваться этим шедевром
природной кулинарии. Гнедая «пинка» тревожно переступала на месте, дёргая
повод, привязанный к луке фандоринского седла. Вдруг она с заполошным ржанием
вскинулась на дыбы и скакнула в сторону – из-под её копыт в кусты метнулась
длинная пятнистая змея. От неожиданного рывка рыжая тоже шарахнулась, прочь от
обрыва, и ценитель прекрасного, едва успев ухватиться за повод, кувыркнулся
прямо в бездну.
Ну, бездна не бездна, а саженей пятьдесят пустого
пространства под беспомощно висящим Фандориным было, и избежать падения
казалось невозможным. С отчаянным стоном рыжая упиралась в тропу всеми четырьмя
ногами, но человека ей было не удержать – скользя по камням копытами, лошадь
сползала все ближе к краю.
Повод нужно было выпускать. К чему утягивать за собой ни в
чём не повинное животное.
Благородный муж никогда не сдаётся, даже если поражение
неминуемо. Исключительно из этого соображения, а вовсе не из желания оттянуть
гибель, Эраст Петрович вцепился в торчащий из отвесной стены корень, а узду
выпустил.
Корень был сухой, мёртвый, и выдержать такой тяжести,
конечно, не мог. Он не оборвался, но стал вытягиваться из земли. Вниз
посыпались песок и камешки. Фандорин пытался нащупать носком сапога хоть
какой-то выступ, но нога всё время срывалась.
За минувшие годы Путь баловня Фортуны мог оборваться
десятки, если не сотни раз, причём при гораздо более осмысленных
обстоятельствах, но у судьбы, как известно, свои резоны, и сетовать на неё дело
зряшное. Путь оканчивался глупо, но, по крайней мере, красиво: умереть в
полёте, успев сказать жизни «спасибо и прощай» – не самый скверный из финалов.
– Спасибо… – пробормотал он, а закончить не успел,
потому что над ним появилась насупленная физиономия Мелвина Скотта, и крепкая
рука схватила гибнущего Эраста Петровича за запястье.
– Нет смысла, – прохрипел он сквозь стиснутые
зубы. – Утяну вниз…
– Я держусь за камень, – так же сдавленно ответил
«пинк».
Из жилетного кармана Скотта, покачиваясь и сверкая, свисала
золотая цепочка – прекрасная, как ускользающая жизнь.
Нога наконец упёрлась во что-то твёрдое – кажется, в камень.
– Теперь потихоньку, не дёргай. – Мел тянул
Фандорина вверх. – Плавно, плавно…
Какую-нибудь минуту спустя оба сидели на краешке обрыва,
свесив ноги и тяжело дыша. Скотт смотрел вниз, Эраст Петрович вверх. Вот и ещё
одна смерть упорхнула в несбывшееся:
– Спасибо, – сказал он вслух. – Если бы не
ты, я бы сорвался.
– «Спасибо» не отделаешься. – «Пинк» поднялся,
отряхивая штаны. – С тебя бонус. За сегодняшний день заплатишь двойную
таксу. По-моему, справедливо. Как считаешь?
Эраст Петрович кивнул, потрясённый. Никогда ещё его жизнь не
оценивали в пять долларов… Скотт обрадованно улыбнулся.
