Тем вечером Сильвия поджарила бифштексы, и они откупорили бутылку вина.
— В офисе все гудит, — сказала она с неуклюжим намеком. — Все говорят, что ты — звезда сцены.
— Я обязательно все расскажу тебе, — пообещала Ева. — Но пока я и сама половины не понимаю.
Она уже ложилась в постель, когда позвонил Моррис Деверо. Он говорил с напряжением, почти раздраженно. Из его голоса куда-то исчезли медлительность и протяжность.
— Ты можешь говорить? — спросил он.
Ева оглянулась и увидела, что Сильвия убирает посуду со стола.
— Да, все замечательно.
— Извини, что звоню тебе так поздно, но меня кое-что беспокоит, и только ты можешь дать ответ.
— Что такое?
— Почему ты просто не отдала карту Раулю?
— Что?
— Я имею в виду: так тебе было приказано, да? Ты просто должна была передать «посылку» Раулю вместе с деньгами?
— Да.
— Но тогда почему же ты этого не сделала?
Ева оглянулась, с кухни доносился звон посуды.
— Поскольку я проверила и решила, что карта была сделана недобросовестно. Это был некондиционный материал — он дурно пах.
— Тебе кто-нибудь велел проверять «товар»?
— Нет.
— Тогда почему же ты так поступила?
— Потому… Потому что я решила, что должна… — Ева задумалась: а действительно, почему так случилось, и поняла, что она все делала совершенно инстинктивно. — Я просто подумала, что неплохо было бы это сделать.
Он умолк. Ева подождала секунду и сказала:
— Алло? Ты — здесь?
— Да, — ответил Моррис. — Дело в том, Ева, что если бы ты просто отдала «товар» Раулю, как тебе было приказано, то ничего бы не случилось. Ты понимаешь? Абсолютно точно: все это произошло потому, что ты не сделала того, что должна была сделать.
Ева какое-то время обдумывала слова Деверо, но не могла понять, к чему он клонит.
— Я не понимаю, — сказала она. — Не хочешь ли ты сказать, что все это — моя вина?
— Боже праведный! — почти прошептал он.
— Моррис, с тобой все в порядке?
— Теперь я понимаю… — почти про себя сказал он. — Боже мой, да ведь…
— Понимаешь что?
— Завтра мне нужно будет кое-что проверить. Давай завтра и встретимся. Завтра в полдень.
Моррис объяснил Еве, как найти маленький кинотеатр, в котором круглые сутки демонстрировались мультфильмы и выпуски новостей. Он располагался на Бродвее, прямо к северу от Таймс-скуэр.
— Около четырех там всегда безлюдно, — сказал Моррис. — Сядь в заднем ряду. Я тебя найду.
— Да что происходит, Моррис? Ты не можешь оставить меня вот так, в подвешенном состоянии.
— Мне нужно осторожно навести кое-какие справки. Ни с кем ничего не обсуждай. Я боюсь, что это очень серьезно.
— Мне показалось, что все напуганы не на шутку.
— Я полагаю, что те, кто следил за тобой в Лас-Крусисе, могли быть от наших друзей «в сером».
Под нашими друзьями «в сером» подразумевался Германо-американский союз.
— Местные?
— Бери выше.
— Господи!
— Молчи. Увидимся завтра. Спокойной ночи.
Ева положила трубку. Моррис явно говорил об абвере или СД. Ничего удивительного в том, что он так взволнован. Если он не ошибался, то у немцев должен был быть свой человек в БЦКБ — враг в самом сердце оперативной работы.
— Кто звонил? — спросила Сильвия, выходя из кухни. — Тебе налить кофе?
— Да, пожалуйста. Это был Моррис. Какие-то бухгалтерские вопросы в «Трансокеанской прессе».
— Ах вот как?
Они обе понимали, когда лгали друг другу, но никогда на это не обижались. Сильвия просто запомнит сей факт: это весьма необычно — насколько нужно было расстроить Морриса, чтобы он привлекал к себе внимание подобным образом. Сильвия с Евой выпили кофе, послушали какую-то музыку по радио и легли спать. Уже почти во сне Еве послышалось, что Сильвия с кем-то коротко поговорила по телефону. Она подумала, не лучше ли рассказать Сильвии о подозрениях Морриса, но в конце концов решила, что надо сначала подтвердить или опровергнуть предположения, а уж потом делиться ими. Лежа в постели, Ева еще раз по порядку вспомнила весь их разговор: Моррис усмотрел в событиях, произошедших в Лас-Крусисе, что-то, что она не сумела или не могла разглядеть. Затем она стала размышлять о том, стоит или нет рассказать кому-нибудь о завтрашней встрече с ним — в качестве страховки. Но потом решила не делать этого — завтра она просто даст Моррису возможность объяснить свое видение событий. Почему-то Ева доверяла ему, а верить кому-то, она знала это слишком хорошо, значило совершить первую и самую крупную ошибку из всех возможных.
Но на следующее утро никаких признаков присутствия Морриса в офисе не было — и даже к обеду он не появился. Ева работала над статьей, развивающей тему «мексиканской» карты, сочиняла что-то о новом поколении четырехмоторных германских пассажирских самолетов, спроектированных на базе противолодочного самолета «Кондор FW 200», радиус действия которого составлял около четырех тысяч километров. Этого было более чем достаточно, чтобы долететь до Южной Америки из Западной Африки через Атлантику. Ева надеялась, что если удастся поместить эту статью в испанской газете — «Эль Диарио» или «Индепенденте» — и сообщить в ней, что аргентинская авиакомпания якобы уже заказала шесть таких самолетов, то тогда к ней могли бы «прирасти ноги».
Ева набросала черновик и отнесла его Ангусу, который, казалось, последние дни все больше и больше времени проводил в «Трансокеанской прессе» и все меньше и меньше — в Агентстве зарубежных новостей.
Он быстро прочел.
— Ну, и как тебе? — спросила Ева.
Ангус казался смущенным — он не проявлял особого дружелюбия, — и она заметила, что пепельница перед ним полна раздавленных окурков.
— Почему именно Испания?
— Лучше начать оттуда, чтобы Аргентина смогла опровергнуть это. Мы получим дополнительные очки, если статья начнет свое путешествие в Испании, а затем ее подхватят в Южной Америке. После этого мы сможем попробовать ее здесь, в Соединенных Штатах.
— А эти самолеты существуют?
— «Кондоры» существуют.
— Тогда ладно. Кажется, неплохо. Удачи. — Ангус снова потянулся за портсигаром, было совершенно ясно, что ему не до этого.
— Слушай, а ты случайно не видел Морриса? — спросила Ева.
— Он сказал, что весь день будет в Рокфеллер-центре — с чем-то там разбираться.
— Что-то случилось, Ангус? Что происходит?
