Пятница, 12 июля
Чтобы попасть на виллу Герцога — „Бока-до-Инферно“, — нужно доехать до самой западной точки Европы, во всяком случае, такой она кажется. Герцог живет в большом, покрытом красной штукатуркой доме, стоящем на скальном мысу в окружении сосен. Дальше мыса — только Атлантический океан. Мы миновали Белем и Эсториль и берегом покатили к Кашкаишу. Пока мы к нему приближались (город раскинулся на горе над виллой), нас дважды останавливала полиция. Охраняют их явно хорошо. При подъезде к воротам Экклз напомнил мне, что с Герцогом вполне можно общаться, что называется, „без галстуков“, но Герцогиня не должна получить ничего, кроме улыбки и рукопожатия. И ни в коем случае не следует называть ее „королевским высочеством“. Я сказал, что понял.
Вилла — большая, удобная, с плавательным бассейном — стоит за высокой каменной стеной. Рикардо Эспирито Санто и его жена Мари встретили нас на террасе, сюда же нам принесли напитки. Здесь уже находилась еще она супружеская чета по фамилии Ассека. Стали ждать. И ждали, и ждали. Множество украдкой бросаемых друг на друга взглядов, Мари Эспирито Санто то и дело выходила пошептаться со слугами, но вот наконец герцог и герцогиня Виндзорские появились из своей комнаты.
Первые впечатления. Оба одеты безукоризненно. Герцог похож на миниатюрную американскую кинозвезду — стройный, щеголеватый, светлые с проседью волосы зачесаны назад, великолепно скроенный смокинг, сигарета, небрежно зажатая в пальцах. Герцогиня, которой, должно быть, уже за сорок, столь же миниатюрна. Прекрасно подобранная пара фарфоровых статуэток. Так и хочется поставить их на каминную полку. Я на голову выше обоих. Герцогиня густо накрашена, увешана драгоценностями. У нее невыразительное, похожее на маску лицо и довольно крупная родинка на подбородке. Когда настал мой черед, Экклз представил меня и упомянул о Биаррице.
— Мы встречались на поле для гольфа, сэр.
— Так вы играете в гольф? Слава Богу, — он повернулся к Герцогине. — Дорогая, мистер… э-э… этот милый человек был в 34-м в Биаррице. Ты помнишь то лето? Весело было, правда?
— Обожаю Биарриц, — отозвалась она.
— Я тоже, — сказал я. — На самом деле, я думаю…
— И он играет в гольф, — сказал Герцог.
— Дэвид, нельзя так перебивать. Мистер… мистер?
— Маунтстюарт.
— Мистер Маунтстюарт собирался сказать нечто очаровательное о Биаррице.
Тут нас прервали и провели в столовую. Я сидел между синьорой Ассека и Мари Эспирито Санто (довольно привлекательной на холодноватый, жесткий пошиб, присущий некоторым богатым европейкам). Синьора Ассека разговаривала на испанском и ломаном французском. У Мари Э. С. беглый английский. Экклз с Герцогиней много смеялись, похоже, им было очень весело. Я все время думал: запомни это как следует, Логан, — герцог и герцогиня Виндзорские, прекрасный дом у моря, постоянно сменяющие один другого слуги, хорошие еда и вино. В мире идет война.
Когда мы откланивались, Герцог подошел ко мне и спросил, не найдется ли у меня завтра после полудня время, чтобы заглянуть в Гольф-клуб Эсториля. Я ответил, что найдется, большое спасибо, и т. д. Он немного помедлил около меня, и я сказал, что приятно видеть его в такой хорошей форме, особенно после эпического путешествия через всю Европу. Он помрачнел, поморщился и понизил голос: „Я здесь практически в заключении, — сказал он. — Одни преграды со всех сторон и куча волокиты“. Я выразил ему сочувствие, и мы договорились встретиться завтра в клубе в 3 часа дня.
По пути в Лиссабон, я рассказал о нашей договоренности Экклзу, похоже, она его озадачила. Он подумал немного и произнес: „Я буду признателен вам, Логан, если вы станете оповещать меня обо всем, что уходит в ОМР“. Конечно, сказал я и добавил: „Вы не знаете, где бы я мог разжиться комплектом клюшек для гольфа?“.
Суббота, 13 июля
Правительство Его величества снабдило меня новым комплектом клюшек, что очень мило с его (их?) стороны, и оснащенный таким образом, я отправился на игру в Гольф-клуб Эсториля. Герцог, Эспирито Санто и еще один мужчина по имени Брито-и-Кунья появились с получасовым опозданием — в сопровождении дюжины португальских детективов. Герцог сказал, что предпочитает играть со мной, двумя мячами, и настоял, чтобы двое других начали игру первыми. День стоял теплый, с моря дул легкий бриз. Поле пропеклось от зноя, трава выгорела до серовато-белесого цвета. От первого моего удара мяч поскакал по фервею, как если б тот был бетонным, и улетел на 300 ярдов. Однако площадки вокруг лунок были спрыснуты водой и игра на них шла легко, пусть и быстро.
Герцог прошел двенадцать препятствий, играл он расчетливо, не рискуя. На третьем „ти“ мы остановились, чтобы выкурить по сигарете; Эспирито Санто и Кунья продолжали игру. Я уронил мой мяч на землю, звук получился, как от удара стеклянного шарика об асфальт. „Говорят, так выглядит гольф в тропиках“, — сказал я.
— Что ж, скоро мне представится возможность это проверить, — мрачно сказал Герцог.
— Не понимаю, сэр.
— Они отсылают меня на Багамы. Буду там губернатором.
— Багамы? Там, должно быть, чудесно.
— Вы не думаете, что то же самое они говорили Наполеону, выпроваживая его на Святую Елену?
Настроение у Герцога было скверное, но в гольф он играл хорошо, — а я старался не лишать его приобретенного им в начале игры преимущества в две лунки. По мере того, как положение Герцога в игре улучшалось, поднималось и его настроение, да и играл он уже с меньшей осторожностью. Я чувствовал, что возможность поговорить с соотечественником, да к тому же игроком в гольф, приносит ему облегчение.
Вот некоторые из его замечаний.
Его брат, Король, благодушный дурачок, которого полностью подчинила себе жена. Это Королева не позволяет Герцогу и Герцогине вернуться в Британию. „Не хочет иметь нас под боком, — сказал он. — Боится, что мы украдем их перуны. Она очень ревниво относится к Уоллис.“
Португалия надоела Герцогу до смерти, ему не терпится уехать отсюда, но только „на моих условиях“.
Две проблемы, похоже, занимают его более всего остального. Одна, это возврат некоего имущества (одежды, белья), оставшегося в их домах в Антибе и Париже, а вторая — нежелание британского правительства отпустить его призванного в солдаты слугу, чтобы тот стал камердинером Герцога на Багамах.
— У вас есть камердинер?
— Увы, нет, — сказал я.
— Обязательно заведите. Некоторые не понимают, что люди, вроде меня, попросту не способны выполнять свои обязанности без камердинера. Мне нужен Флетчер
[116]
и, не получив его, я с места не тронусь.
Я, не подумав толком, сказал:
— Возможно, я смог бы помочь.
Он повернулся ко мне и схватил меня за руку:
