Я возвращался в „Британский Колониальный“, когда рядом со мной остановилась машина и один из придворных Герцога, Вуд, попросил меня сегодня в 5:00 вечера встретиться с Герцогом в его коттедже на Кабл-Бич.
Позже. Встретился с Герцогом. Мы были одни; он непрерывно курил, казался очень встревоженным. Сказал, что глубоко, бесконечно потрясен убийством сэра Гарри. Поначалу его уверяли, будто произошло самоубийство, и лишь потом поступило известие, что сэра Гарри убили. Удар по голове каким-то тупым орудием, а следом попытка, впрочем, провалившаяся, сжечь тело и дом.
— Я попросил полицию Майами прислать сюда двух своих детективов, — сказал он. — Они появились сегодня после полудня. Будут вести расследование.
— Но зачем, сэр? — импульсивно спросил я. — Почему не Эрскин-Линдоп? (Эрскин-Линдоп это глава Багамской полиции).
— Он совершенно со мной согласен, — сказал, не без некоторой резкости, Герцог. — Местной полиции это дело не по силам. Не думаю, что вы понимаете последствия смерти сэра Гарри — возможные результаты. Нам нужны специалисты. Настоящие специалисты. И все необходимо закончить, раскрыть, как можно быстрее. Так мы сможем свести к минимуму нанесенный колонии ущерб. Какая беда!
— Я понимаю.
Ничего я, на самом деле, не понимал.
Герцог закурил новую сигарету:
— Стало ясно — кристально ясно, что убийцей был де Мариньи. Вы с ним знакомы?
Де Мариньи, приятной внешности зять. Я сказал, что однажды завтракал у него дома и несколько раз случайно сталкивался с ним в „Принце Георге“. Макстей знал его лучше, чем я.
— Хорошо, — сказал Герцог и позволил себе коротко улыбнуться. — Это очень хорошо.
Я все глубже погружался в потемки, ну да ладно. Потом он сказал:
— Я хочу, чтобы вы встретились с детективами из Майами — Мелченом и Баркером — сегодня. Сможете?
— Конечно, сэр. С удовольствием.
Позже. Надо все это записать. Мелчен и Баркер только что покинули мой номер. Мелчен толст и очкаст, неряшлив. Баркер худощав, с копной седых волос, жесткий, подтянутый. Они как раз вернулись из дома де Мариньи (уверяют, что с уликами) и не питают решительно никаких сомнений в том, что именно де Мариньи убил Оукса. Оукс и де Мариньи ненавидели друг друга, де Мариньи уже угрожал ему в прошлом. Оукс так и не простил де Мариньи за дочь, Нэнси, бежавшую с ним из дому (Нэнси было восемнадцать, де Мариньи — тридцать шесть). Де Мариньи разорен, а после смерти Оукса унаследовал бы ту часть состояния, какая досталась бы Нэнси. Прошлой ночью (в среду) де Мариньи давал званный обед, у него нет алиби на срок от 11:30, когда он отвез двух гостей домой, — а живут они неподалеку от дома Оукса, „Уэстберна“, — и до 3:00 утра. Именно в этот промежуток времени и было совершено убийство. У него имелись мотив и средства и отсутствует алиби.
Я спросил:
— Он устроил званный обед, а после пошел и убил своего тестя?
— Такое случается, — ответил Баркер. — Поверьте.
— А что насчет Кристи? — поинтересовался я.
— Все проспал.
— Там ведь, кажется, была попытка поджечь дом?
— Да так, немного огня. Дом даже не занялся.
— И он ничего не учуял? Запаха гари?
— Нет.
Я сказал им, что, по-моему, де Мариньи не из тех, кто способен на убийство. Сказал, что он принадлежит к питающим необъятное довольство собой нарциссистам, чей главный жизненный интерес — сообразить, кто следующий с ними переспит.
— Убийцу заранее не угадаешь, — покровительственно произнес Баркер.
Затем Мелчен сказал:
— Герцог очень высокого мнения о вас, коммандер Маунтстюарт.
Я ответил, что рад это слышать.
— Нам нужен кто-то, способный подобраться к поближе де Мариньи, и Герцог сказал, что вы — идеальная кандидатура.
— Подобраться поближе? — переспросил я.
Вступил Баркер:
— Мы хотели бы, чтобы вы завтра выпили с де Мариньи.
— Зачем?
— И, ну, вы понимаете, просто суньте в карман что-нибудь, к чему он притронется — стакан, коробок спичек, пепельницу. А потом принесите нам, мы здесь, в отеле.
Я встал и велел им убираться. Они обменялись усталыми взглядами.
— Герцог будет очень разочарован, — сказал Баркер.
Я ответил:
— Подождите, пока он не узнает, о чем вы меня только что попросили. На вашем месте, я заказал бы билеты на завтрашний самолет до Майами.
Оба удалились, невозмутимо. А я сел и записал все это.
Пятница, 9 июля
Сижу на заднем сиденье такси неподалеку от Дома правительства и записываю это на клочке бумаги [записанное было позже перенесено в дневник]. Сейчас 9:13 утра. Меня спешно затребовали к Герцогу, для разговора, и провели в его кабинет. Герцог чопорно стоял перед книжными полками.
— Спасибо, что пожелали увидеть меня, сэр, — сказал я. — Эти два никчемных дурака из Майами ни больше ни меньше, как…
— Они сказали мне, что вы отказались помочь им.
— „Помочь“? Вы знаете, что они просили меня сделать?
И тут он как будто немного спятил. Голос его зазвучал, как высокий полупридушенный визг, лицо побагровело.
— Если я не могу попросить друга, британского офицера, о помощи в наихудшем кризисе, какой когда-либо видел этот остров!.. Я заверил их, что они могут на вас положиться, Маунтстюарт. Они сказали, что им нужен надежный человек, и я ответил, мгновенно: коммандер Маунтстюарт. И вот как вы со мной поступили! Вы бросили меня в беде! Я глубоко оскорблен, я разочарован в вас.
— Одну секунду, сэр. Они просили меня бросить тень на…
— Они высоко профессиональные полицейские следователи, которые точно знают, что делают, и точно знают, что должны сделать, чтобы привести это отвратительное дело к скорому и надлежащему завершению. Де Мариньи убил сэра Гарри Оукса — точка. Чем скорее этот человек окажется за решеткой, тем легче будет острову.
— При всем моем великом уважении, сэр, вы ошибаетесь. Это до конца циничные, нечистые на руку люди. Они вовсе не то, что вы думаете.
— Не смейте говорить мне, что я думаю! Убирайтесь! Убирайтесь! Вы мне не нужны!
И я ушел. Таким, дословно, был наш разговор.
В пятницу ночью. По всему Нассау разлетелась новость: Де Мариньи арестован этой ночью за убийство сэра Гарри Оукса. В комнате убитого найдены отпечатки его пальцев. Баркер и Мелчен отыскали нужного им человека.
Суббота, 10 июля
Все еще несколько ошарашен случившимся. Вполне законченная картина у меня из кусочков не складывается, но и в том, что получается, хорошего мало. Сегодня на площади Виктории происходил сбор средств в пользу Красного Креста. Команда II22 развлекалась кеглями, „тяни на счастье“, сбиванием кокосовых орехов и прочими играми, ну я и отправился посмотреть, как они там справляются.
