Тянет Маня саночки, упирается. Тонкая бечевка режет замерзшую руку. Встанет, возьмет бечевку другой, а эту – за пазуху и греет там, пока не надо менять. Прошла километров семь – до утра уж недалеко, вот-вот сани да машины по дороге поедут. Нужно шибче идти, а сил уже нет. Валенки тяжелыми гирями тянут к земле, ветер ледяной лицо исхлестал. Сесть бы да отдохнуть хоть маленько, а потом дальше идти…
Встала Манечка, выбрала деревце и съехала с санками под него. Митеньку проверила, одеяльцем укрыла, поправила узелок. Села под дерево, сжалась комочком и закрыла глаза.
И так ей сделалось хорошо, такая благодать навалилась, что уже не чувствовала ни холода, ни усталости. Чудилось ей, что она уже не в лесу на темной дороге, а среди красивых и добрых людей. Бабы в сияющих платьях, мужики – в костюмах с атласными лацканами, а она, Манечка, – всех красивей. На ней белое платье, и она кружится, кружится, кружится…
Глава 52
Неотвратимая неизбежность
Дайнека легко простила Нину и Эльзу Тимофеевну за покрывательство отцовской затеи.
– Девочка, мы хотим тебе только добра, – сказала ей Эльза Тимофеевна, подавая чай в старинном севрском фарфоре.
Нина, войдя в роль заговорщицы, загадочно улыбалась.
Вышло так, что до девяти утра Дайнека разоблачила отца, узнала о результатах его расследования, поверила в то, что он ее любит, и попила чаю с Ниной и Эльзой Тимофеевной. Короче, все дела переделала.
Вернувшись домой, они с отцом продолжили разговор. Он сел на диван, включил телевизор, понизил уровень звука.
– Вчера мне сообщили, что в Муртуке отыскали дочь Марии Саввичны. Она рассказала, что накануне свадьбы с Проней Исаевым за Манечкой ухаживал какой-то приезжий. Из-за этого был скандал, ее осуждали. Хоть Исаев и говорит, что Маня ушла и пропала, не исключаю, что она сбежала с этим приезжим. Теперь нужно отыскать хоть какие-то упоминания о нем. Узнать, кто он такой, как зовут, исследовать его жизнь. Возможно, тогда отыщутся следы этой женщины и ее сына. В областном архиве по моей просьбе уже работают. Однако из Муртука, а потом из области поступила информация, что ищем их не только мы. Говорят, какие-то вежливые ребята копают, интересуются, но как-то ненавязчиво, по-тихому. Хотел бы я знать, кто это. Уж очень профессионально работают.
Он прислушался.
– Мой телефон. Со вчерашнего дня остался в кармане куртки.
Отец вышел в прихожую и вскоре вернулся мрачный.
Дайнека спросила:
– Что-то случилось?
– Случилось.
– Что? – напряглась она.
– В областном архиве, где велись поиски, выгорело хранилище. В нем были нужные нам документы.
– И что же теперь?
Вячеслав Алексеевич мягко прошелся по комнате.
– Знаешь, иногда мне становится страшно. Некоторые события происходят с какой-то неотвратимой неизбежностью. Как будто под воздействием некоей мощной энергии, которую сложно представить и совершенно невозможно контролировать.
– Но ведь когда-нибудь это все закончится, – проронила Дайнека.
– Будем надеяться, – он посмотрел на часы. – С минуты на минуту сюда придет следователь.
– Крюков?
Отец кивнул, и в тот же момент в дверь позвонили. Как и предполагалось, явился следователь. На первый взгляд он был не в настроении. На второй – очень зол.
– Послушайте, – он обратился к Вячеславу Алексеевичу, потом перевел взгляд на Дайнеку. – Я знаю, что вы ведете свое расследование. Отчего бы вам не поделиться новостями с рабочей лошадкой?
– Рабочая лошадка – это вы? – поинтересовался отец.
– Потопайте с мое, посмотрим, не вырастут ли у вас копыта.
– Не вырастут, – успокоил его Вячеслав Алексеевич и добавил миролюбиво: – Хватит пикироваться. Я и сам хотел с вами поговорить.
– Где?
– Идемте в мой кабинет.
Сообразив, что ее не зовут, Дайнека даже не рыпнулась. Она изрядно подустала от этой истории и с легким сердцем осталась в гостиной. Мужчины ушли в кабинет.
Одной пришлось оставаться недолго. Минут через пять ей позвонил Сергей.
– Можешь подняться?
– Куда?
– На третий этаж.
– Зачем?
– Много будешь знать, скоро состаришься.
Дайнека потеряла терпение.
– Знаешь, с некоторых пор я перестала воспринимать глупые шутки.
– А если это сюрприз?
Против сюрпризов она ничего не имела. Через минуту она стояла у двери тихоновской квартиры. Сергей поджидал ее, открыл без звонка. Дайнека вошла и прямиком направилась в гостиную, будто почувствовала, что там самое главное.
В квартире повсюду царила идеальная чистота, она перестала быть съемочной площадкой. Сюда вернулся жилой дух.
На большом овальном столе стояло незамысловатое угощение и бутылка шампанского.
– Это еще зачем? – спросила Дайнека.
– Сегодня сдаю квартиру хозяину. Хотел с тобой попрощаться.
– Конечно, я же помогала тебе с реквизитом.
Сергей сказал очень серьезно:
– Не нужно все упрощать. Ты не раз меня выручала. И если я иногда говорил тебе гадости, приношу свои извинения. Считай, что все из-за моего плохого характера.
– Кто сказал, что он у тебя плохой?
Сергей налил в бокалы шампанское.
– Выпьем на прощание? – Он поднял свой.
– Выпьем, – согласилась она.
Они чокнулись. Когда выпили, Сергей отставил бокал, взял с дивана пакет. Вынул из него большую черную штуку с кривыми белыми шашечками.
– Подарок тебе.
– Что это? – спросила Дайнека.
– Хлопушка. Перед началом каждого эпизода выходит девушка и хлопает перед камерой. – Он показал как.
– Вот спасибо! – воодушевилась она. – Из всех моих знакомых ни у кого такой нет!
– А у тебя будет, – довольно сказал Сергей. – Значит, понравилось? Угодил?
– Еще как, – и она слегка огорчилась. – А вот мне нечего тебе подарить.
Сергей отмахнулся.
– Это необязательно.
– И куда вы теперь? Где будете снимать?
– В Белоруссию едем, в деревню.
– Завидую. – Дайнека приложилась к бокалу.
– А я себе – нет.
– Почему?
– Мне бы лучше в Москве остаться.
Дайнека замолкла, будто прислушиваясь.
– Тебе не кажется, что пахнет паленым?
– Нет. – Он широко улыбнулся.
