– Может быть, он – гений, – Дайнеке очень хотелось, чтобы это было именно так.
Спицы в руках старухи застучали чуть громче.
– Гением стать нельзя, им нужно родиться. Если бы Тихонов был гением, он бы много еще чего написал… Гениального.
– Но роман-то хороший? Как называется?
– «Земная правда». Там все про колхозы. Тихонова назвали певцом русской деревни. Только в деревне он никогда не жил.
– Ух ты… – Дайнека снова спросила: – Хорошая книга?
– Хорошая.
– Что еще он написал?
– Помниться, я читала его рассказы. Так, ничего особенного.
– Разве можно стать классиком, сочинив только один роман? – Нина пересела ближе к старухе.
– Тихонов стал.
– Я даже не знала, что этот старик – писатель, – сказала Дайнека.
– Раньше о нем все в нашем доме знали. Лет сорок назад к нему в гости приезжал Фидель Кастро. Охраны во дворе было человек двадцать. Сам Фидель – во френче, молодой, высокий, красивый… – Эльза Тимофеевна снова отложила вязанье. – А знаешь ли ты, что в те времена в доме жили в основном сотрудники «Правды», самой главной газеты Советского Союза?
– Почему только они? – спросила Дайнека чуть недоверчиво.
– Раньше квартиры не покупали, их выделяли профсоюзные организации по месту работы. Заслужил – получи. Среди сотрудников газеты было много писателей, в том числе и Василий Иванович Тихонов. Это теперь здесь живет кто попало… – Старуха посмотрела на Дайнеку и мимоходом заметила: – Тебя я в виду не имею. Вот вам, пожалуйста – убили артистку.
– Думаете, это сделал кто-то из жильцов нашего дома?
Эльза Тимофеевна улыбнулась.
– Не стоит все понимать так буквально. Я к тому, что ходят тут всякие…
– А ко мне сегодня Вера Ивановна с первого этажа приходила.
– Зачем?
– Она подписи против киношников собирает, – вмешалась Нина. – Хочет всех разогнать.
Эльза Тимофеевна развернулась к Дайнеке:
– Надеюсь, ты выставила эту грымзу за дверь?
На такое Дайнека не решилась бы никогда, проживи она хоть сто пятьдесят лет. Ответом был кивок, подразумевавший, что все так и было.
Телефонный звонок избавил ее от ненужных подробностей. Она попрощалась и быстро побежала домой.
Отец ждал ее у порога.
– Должен тебе сказать, что…
Дайнека обняла его, не дав договорить:
– Здравствуй, папочка.
Над их головами затопало несколько человек. Похоже, они перетаскивали что-то тяжелое.
– Ты не понимаешь, – Вячеслав Алексеевич отстранил дочь и поднял голову. Послушал удалявшийся топот, потом снова посмотрел на нее. – Эта история с убийством – страшное дело. Мне все рассказали.
– Ты говорил со следователем?
– Нет. Начальник безопасности нашего холдинга побывал в следственном управлении.
– Вот, – она протянула визитную карточку. – Следователь передал для тебя.
Он взял карточку и, даже не взглянув, сунул ее в карман.
– Ты ему позвонишь? – спросила Дайнека.
– Это тебя не касается. Собирай свои вещи, мы уезжаем на дачу.
– Нет.
– Что значит «нет»? – Он взял в ладони ее лицо и приподнял, чтобы лучше видеть глаза. – Что значит «нет»?!
– Папа, ты забыл, я уже не ребенок.
Вячеслав Алексеевич уронил руки и прошел от двери через всю квартиру к окну.
– Папа! – Дайнека побежала за ним.
– Прости, я действительно это забыл.
– Ну, объясни, пожалуйста, почему? Почему я должна бежать из собственного дома?
Он повернулся к ней, и ее удивило, каким бледным стало его лицо.
– Сейчас ты должна рассказать мне все очень подробно. Все, что связано или может быть связано с этим убийством. Каждую мелочь. Все, что происходило с тобой в эти дни.
И Дайнека рассказала ему все. Или почти все, включая историю с золотистым «Бентли» и громкими голосами в квартире Тихонова.
Отец спросил:
– Ты можешь мне пообещать никому ничего не рассказывать?
– О том, что видела ночью?
– Обо всем. Тебе нужно забыть обо всем.
– А как же следователь? Ты должен ему сказать…
– Я никому ничего не должен, и ты не должна.
– Но как же…
– Тебя не побеспокоят, я смогу договориться.
– А если это поможет найти убийцу?
– Они его найдут и без твоей помощи. Пойми, ты еще маленькая, слабая, ты уязвима. Повторяю: ты никому ничего не должна. Поняла? – Он стиснул ее плечи и с силой тряхнул. – Поняла?!
– Не кричи.
– Буду кричать. И если ты не пообещаешь мне держать язык за зубами и не совать нос в чужие дела, я силой заберу тебя и где-нибудь спрячу.
Дайнека подняла глаза, полные слез:
– Она так же сказала – не совать нос в чужие дела.
– Кто она?
Теперь перед ней стоял выбор: рассказывать про гадалку или оставить этот факт своей биографии для личного пользования. Пришлось снова соврать:
– Нина.
– Что ты ей сказала?
– Ничего. – И здесь она была кристально чиста.
– Поклянись.
– Клянусь.
– Поклянись, что никогда никому ничего не расскажешь.
– Клянусь. – Такое заявление было чистейшей правдой: ведь речь шла не о том, что она уже все выложила Сергею, а о том, что больше никому ничего не расскажет.
Глава 8
Флешбэк № 2
Деревня Чистовитое
июль – ноябрь 1943 года
Горбатого Митю Ренкса схоронили на следующий день. Из района на коне прискакал следователь, зашел в баню посмотреть, где Митю убили, потом перешел в избу, спросил молока и сел писать протокол. Ренксиха подала крынку, встала в дверях, да так и осталась, пока тот не ушел.
За все лето никто больше в Чистовитое не приехал. В милицию никого не позвали. Председатель сам несколько раз ездил в район на телеге, а как снег выпал – в кошевочке
[7]
, только никаких вестей не привез. Да их и не ждали. Митю-то не вернешь…
Хлеб успели убрать вовремя. Слава богу, под снег не лег. Жали его вручную серпами. Вязали в снопы и, как поле закончат, собирали и ставили в кучки по десять штук. В поле почти не ели, из дома брали молока да картошек. Работали от темна до темна.
