— Да, конечно, — спокойно ответил Рорк.
Винанд поднялся:
— Идёмте. Мы теряем время. Меня ждут более важные дела.
На обратном пути в город они не разговаривали. Винанд гнал машину под девяносто миль в час. По сторонам дороги вырастали две плотные, упругие стены с размазанными силуэтами. Они как бы летели по длинному, закрытому, беззвучному коридору.
Винанд остановился у входа в здание Корда и высадил Рорка. Он сказал:
— Вы можете наведываться на площадку, когда захотите, мистер Рорк, и без меня. Всю необходимую информацию вам предоставят в моей конторе. Не затрудняйтесь связываться со мной без необходимости. Я буду очень занят. Дайте знать, когда будут готовы первые чертежи.
Когда чертежи были готовы, Рорк позвонил в контору Винанда. Они не разговаривали месяц.
— Не кладите, пожалуйста, трубку, мистер Рорк, — сказала секретарь Винанда.
Он ждал. Секретарь вернулась и сообщила, что мистер Винанд хочет, чтобы чертежи были доставлены ему в кабинет во второй половине дня; она назвала час. Сам Винанд разговаривать не стал.
Когда Рорк вошёл в кабинет, Винанд приветствовал его церемонно и вежливо. На его лице не было и следа былой откровенности. Ничего, кроме холодной вежливости.
Рорк передал ему чертежи и большой эскиз дома в перспективе. Винанд изучил каждый лист. Он долго рассматривал рисунок. Потом поднял глаза.
— Впечатление очень благоприятное, мистер Рорк. — Тон был оскорбительно корректным. — С самого начала у меня сложилось о вас весьма благоприятное впечатление. Я всё обдумал и хочу заключить с вами особую сделку.
Он смотрел на Рорка в упор и говорил с мягким, почти нежным нажимом, как будто намеревался обойтись с Рорком со всей осторожностью и вниманием, чтобы максимально пощадить его и подготовить к тому, что хотел объявить.
Он поднял набросок, зажав его двумя пальцами, чтобы свет мог падать на него прямо. Белый ватман сверкнул, на минуту ярко высветив чёрные карандашные линии.
— Вы хотите построить это здание? — мягко спросил Винанд. — Очень хотите?
— Да, — ответил Рорк.
Винанд не шевельнул рукой, лишь разжал пальцы и дал эскизу упасть на стол изображением вниз.
— Оно будет построено, мистер Рорк. Строго по вашему проекту. Точно в соответствии с эскизом. При одном условии.
Рорк сел, откинувшись назад, держа руки в карманах, внимательно слушая.
— Вы не хотите спросить об условии, мистер Рорк? Хорошо, я скажу вам. Я согласен на этот проект, если вы примете моё условие. Я хочу подписать контракт, по которому вы станете архитектором всех зданий, которые будут возводиться мною в будущем. Вы можете представить себе объём работы. Я могу с полным основанием утверждать, что контролирую в этой стране самый большой объём строительных работ, приходящийся на одного человека. Все ваши коллеги наперебой оспаривают эксклюзивное право на мои заказы. Я же предлагаю вам быть моим личным архитектором. За это вы возьмёте на себя некоторые обязательства. Прежде чем назвать их, я хотел бы указать вам на некоторые последствия вашего отказа. Вероятно, вам уже известно, что я не люблю отказов. Моё влияние велико, и я использую его двояко. Мне нетрудно устроить так, чтобы вы не получили в этой стране ни одного заказа. Вы пользуетесь некоторой известностью, но ни один разумный предприниматель не выдержит давления, которое я способен оказать. У вас и раньше были периоды вынужденного простоя. Это ничто в сравнении с блокадой, которой могу подвергнуть вас я. Вам не удастся даже вернуться в гранитные каменоломни — да, да, и это мне известно, двадцать восьмой год, каменоломня Франкона в Коннектикуте. Откуда сведения? Частные детективы, мистер Рорк. Вы можете, говорю я, захотеть вернуться в каменоломни, только я позабочусь, чтобы и они для вас были закрыты. А теперь я скажу, что мне нужно от вас.
Во всех пересудах о Гейле Винанде никто не упоминал того выражения, что появилось у него на лице в этот момент. Те немногие, кому довелось видеть его, об этом не распространялись. Первым из этих людей был Дуайт Карсон. Глаза у Винанда начинали блестеть, рот растягивался в оскале. Лицо выражало чувственное наслаждение от агонии — жертвы ли, самого себя или обоих сразу.
— Я хочу, чтобы все мои коммерческие сооружения проектировались вами, ибо народ желает, чтобы коммерческие сооружения строились по индивидуальным проектам. Вы будете строить жилые дома в колониальном стиле, гостиницы в стиле рококо и деловые здания в квазигреческом стиле. Вы употребите ваш исключительный дар на работу в рамках форм, созвучных вкусам народа, и будете приносить мне доход. Вы дисциплинируете ваш изумительный талант, сочетая оригинальность с послушанием. Люди назовут это гармонией. В своей области вы создадите то, чем «Знамя» является в моей. Разве не понадобился талант, чтобы создать «Знамя»? Такова будет ваша карьера впредь. Но дом, который вы спроектировали для меня, будет возведён точно по вашему проекту. Он будет последним творением Рорка, которое поднимется на земле. После меня их больше не будет — ни у кого. Вам доводилось читать о древних властителях, которые казнили зодчих, построивших им дворцы, чтобы никто не мог сравниться с ними славой? Зодчего убивали или выкалывали ему глаза. Теперь другие времена и другие методы. Всю свою дальнейшую жизнь вы будете подчинять себя воле большинства. Не буду аргументировать своё требование. Я просто сообщаю вам, каков выбор. Вы из тех людей, которым понятен прямой язык. Ваш случай прост: если вы откажетесь, вы ничего больше не построите; если согласитесь, построите милый вашему сердцу дом, множество других зданий, которые вам не по душе, но которые принесут нам обоим много денег. Всю оставшуюся жизнь вы будете проектировать жилые массивы вроде Стоунриджа. Вот мои условия.
Он подался вперёд, ожидая обычной реакции, которая была ему хорошо знакома и доставляла удовольствие: гнев, негодование, оскорблённое достоинство.
— Нет проблем, — весело отозвался Рорк. — Я готов, с удовольствием. Это дело несложное.
Он потянулся к столу, взял карандаш и первый попавшийся на глаза лист бумаги — письмо с внушительным грифом. Начал быстро чертить на обороте. Движения руки были чёткими и уверенными. Винанд смотрел на склонённое лицо, видел гладкий лоб, прямую линию бровей — напряжённое внимание без тени тревоги.
Рорк поднял голову и через стол швырнул листок Винанду:
— Вы этого хотите?
На листке был дом Винанда — с колониальным портиком, покатой крышей, двумя массивными трубами, несколькими пилястрами и круглыми окнами. Это была пародия и вместе с тем вполне серьёзная переработка оригинала, в которой любой специалист признал бы отличный вкус.
— О Боже, нет, конечно! — Всплеск эмоций был непроизволен и последовал мгновенно.
— Тогда заткнитесь, — сказал Рорк, — и не лезьте ко мне со своими архитектурными идеями.
Винанд осел в кресле и рассмеялся. Он смеялся долго, не в силах остановиться. Но смех его был безрадостен.
