– Здесь за углом есть ресторан. Прогулка пойдет вам на пользу.
Бланшар открыл зонт и по-рыцарски предложил ей руку. Элли старалась примериться к его широкому шагу, не забывая при этом обходить лужи. Группа детей из местной школы установила на мостовой соломенное чучело и собиралась поджечь его. Элли удивилась, подумав, как они смогут сделать это под дождем.
Бланшар привел ее в «Кок де Аржен», дорогой ресторан, расположенный напротив Английского Банка, – панели из орешника и красные кожаные кресла. Элли заказала копченый окорок и жареный инжир. Бланшар попросил принести ему нечто под названием Marennes d’Olйron, а к нему еще и Imperial Al Baeri. Пока он изучал винную карту, Элли заглянула украдкой в меню. Marennes оказались устрицами, а Imperial Al Baeri – икрой, стоившей 118 фунтов за пятьдесят граммов.
Элли отложила меню в сторону и отвернулась, чтобы скрыть свое потрясение. Из окон было видно здание с конусообразной крышей и обрамляющим ее садом – таким же промокшим, как и весь остальной Лондон. А у окна сидел человек с портфелем на коленях, чье лицо она была бы счастлива никогда больше не видеть.
Она схватила Бланшара за руку.
– Видите вон того человека? Я его знаю.
– Это Сити. Я имел дело с большинством людей, находящихся сейчас в этом зале, – банкир откинулся назад, давая возможность официанту налить в бокалы шампанское. – Пол Роджер. Любимое шампанское Черчилля.
– Его зовут Леховски, – выпалила Элли. – Он занимался проверкой чистоты сделки во время моей работы в Люксембурге.
На лице Бланшара отразилось удивление.
– Он не предлагал вам переспать с ним?
Этот вопрос вызвал у Элли крайнее смущение. Она залилась краской и никак не могла придумать, что сказать в ответ. Чтобы выиграть время, девушка сделала большой глоток шампанского. Бланшар смотрел на нее в упор, не отводя глаз.
– У Леховски специфическая репутация. В мире банковских инвестиций он известен как «трясина». Знаете, однажды он предложил выдать Кристин Лафарж всю защитную стратегию своего клиента, если она с ним переспит.
Официант принес закуски. Элли сидела в неловком молчании, пока расставлялись тарелки и раскладывались салфетки и приборы. Бланшар не обращал на эти манипуляции ни малейшего внимания.
– Как она поступила?
Бланшар выдавил на устрицы сок из лимона, затем взял раковину и опрокинул ее содержимое в рот. Он облизнул губы и улыбнулся – так плотоядно, что Элли снова залилась краской.
– Кто знает? Но на следующий день у Кристин был этот документ, и мы успешно осуществили поглощение.
Леховски стоял в противоположном конце зала и жевал резинку. Элли испугалась, что он может заметить ее, но его взгляд был устремлен на пожилого человека с небрежно постриженными седыми волосами и резкими чертами лица, направлявшегося в его сторону. Они обменялись рукопожатием. Леховски жестом руки пригласил старика сесть.
– Кто это?
Бланшар вдруг проявил неподдельный интерес к столику Леховски.
– Его зовут Лазареску. Он судья из Румынии. Прибыл в Лондон на конференцию.
Темные глаза Бланшара с вызовом смотрели прямо в глаза Элли. Тщательно подбирая слова, она сказала:
– Я думала, мы отказались от сделки с холдингом «Талуэт».
Бланшар довольно улыбнулся.
– Руководство Сен-Лазар очень внимательно изучило ваш отчет. В конце концов они решили, что холдинг имеет слишком важное стратегическое значение, чтобы можно было отказаться от сделки.
Он намазал икру на кусок тоста и затолкал его в рот. Элли попыталась сосчитать икринки, чтобы узнать, сколько стоит каждая из них.
– Это ставит нас в неудобное положение. Мы знаем, что компания стоит меньше, чем можно представить, но наши конкуренты не имеют об этом никакого понятия. Предложив правильную цену, мы проиграем.
За столиком у окна портфель от ног Леховски перекочевал к ногам судьи.
Бланшар проглотил очередную устрицу и запил ее глотком шампанского.
– Вас познакомили на курсах с гипотезой эффективного рынка? На идеальном рынке цена актива будет отражать всю имеющуюся информацию о его будущих перспективах. Все, что мы делаем – корректируем неэффективность рынка.
– Я думала, что на неэффективности рынка и делается прибыль.
Бланшар понимающе кивнул.
– Вы проделали блестящую работу, Элли. Я знаю, вы не хотите, чтобы компания досталась нашим врагам. Но – c’est la guerre
[5]
. Иногда нам приходится жертвовать пешкой, чтобы захватить короля.
Интересно, подумала Элли, какой шахматной фигурой является для Бланшара ее скромная персона?
– У вас есть планы на сегодняшний вечер?
Этот вопрос застиг девушку врасплох.
– У меня есть два билета в оперу, а мой клиент не сможет пойти. Вагнер, «Тристан и Изольда». Вы знаете это произведение?
Элли покачала головой. Опера, как и икра, не входила в меню Ньюпорта.
– Это одно из самых возвышенных творений. Может быть, самое потрясающее произведение искусства из когда-либо созданных на земле. Тенор, исполнявший заглавную партию на премьере, умер спустя две недели после выступления. Композитор был так напуган, что запретил все дальнейшие представления до конца своей жизни.
– Звучит угрожающе.
Элли произнесла эти слова только потому, что не могла придумать ничего более умного.
– Музыка переносит вас в другой мир – мир, где царит одержимость, в мир, где нет границ. Иногда оттуда трудно вернуться, – Бланшар взмахнул рукой, подзывая официанта. – Разумеется, если у вас другие планы…
Элли встретилась глазами с пристальным взглядом начальника и выдержала его. Она все еще была зла из-за Леховски. Да и оперу она никогда особенно не любила. Но мысль о еще одном одиноком вечере в ее башне с проверкой электронной почты и ожиданием неизбежной ссоры с Дугом повергла девушку в ужас.
Она допила шампанское.
– Во сколько начинается представление?
Перевал Бреннер, Австрия
Двое мужчин сидели в кафе сети «Растхоф» на автобане, наблюдая за тем, как грузовики натужно взбираются на перевал. Они называли друг друга Гарри и Джордж, хотя и не придавали особого значения этим именам. Джордж – высокий, худой, сутулый, с седой бородой и седыми курчавыми волосами. Гарри – ниже ростом и шире в плечах, с взъерошенными светлыми волосами и добродушным и как будто извиняющимся выражением лица. Последний был занят изучением итальянской газеты трехдневной давности. Рядом с одной из статей был написан перевод, отнюдь не облегчавший чтение.
– Они могут через него выйти на нас? – спросил Гарри, оторвавшись от газеты.
