Наконец остановились у серого здания. На площадке второго этажа их в полном составе встречало семейство Козыревых: располневшая Марина, черноволосый мальчик лет пяти и годовалая девочка на руках у бабушки Валентины Николаевны.
– Людочка, наконец-то! – Валентина Николаевна поцеловала Дайнеку. – Смотрю на тебя – по мне, все та же двенадцатилетняя девочка.
Марина бросила мужу:
– Неси вещи в дом.
– Ладно, Маринушка. Коля! – Владимир одернул сына. – Не путайся под ногами!
Они зашли в трехкомнатную квартиру. С первого взгляда было ясно: все в этом доме приобреталось единовременно, включая мебель, ковры, светильники и посуду. Над интерьером работали не более часа. По всей стране существовали сотни тысяч таких квартир-близнецов.
– Милая девочка, как хорошо, что ты все же приехала! – Тетя Валя опустила внучку на пол, одернула ей юбочку и, разогнувшись, повела Дайнеку к столу. – Садись, тебе надо поесть.
Марина внесла огромное блюдо с пловом.
– Ради такого праздника хорошо бы винца! – Отец семейства кинулся на помощь жене, перехватил блюдо и поставил на середину стола. – Николай! А ну-ка пойди отсюда!
Несмотря на окрик, малыш продолжал прыгать на диване, как на батуте. Сестренка попыталась присоединиться к старшему брату, но ей не удавалось залезть так высоко.
Николая сняли с дивана и, когда все расселись, Владимир разлил по бокалам вино.
– А себе, Володечка? – спросила теща.
– Не могу, Валентина Николаевна, мне еще на работу.
– Как же так?! В выходной?
Он многозначительно помахал мобильником:
– Вызвали…
– Когда-нибудь я позвоню твоему начальнику и напомню, что у тебя тоже есть семья… – плаксивым голосом проговорила Марина.
– Ну, за встречу! – улыбнулся Владимир.
– За встречу! – повторила Дайнека.
Слегка закусив, Валентина Николаевна дала наконец волю своему любопытству:
– Расскажи, Людмилочка, как вы там устроились в Москве?
– У нас все хорошо, учусь в университете. Папа работает.
– У него кто-нибудь есть?
– Настя… Они уже несколько лет вместе.
– Ты с ней ладишь?
– Мы почти не встречаемся. Они круглый год на даче живут, а я – в городской квартире.
– У вас и дача есть? – заинтересовалась Марина.
– Есть, – Дайнеке не хотелось развивать эту тему. Мыслями она была уже с мамой.
– Завидую тебе. Москва, дача, квартира. Счастливая…
Дайнека спросила:
– Тетя Валя, вы видели маму?
Тетка опустила глаза:
– Не знаю, как и сказать… Столько времени прошло. Глупо все получилось, – она отщипнула кусочек хлеба и стала нервно мять пальцами.
– Значит, не видели…
– Посмотришь телевизор, послушаешь, что вокруг делается, – как будто оправдываясь, продолжала Валентина Николаевна, – и, знаешь, – она с опаской оглянулась на играющих детей, – лесбиянки – это еще куда ни шло. Но когда мужики между собой… Прости меня, господи…
– Еще по рюмочке? – спросил Владимир.
– Налей, сынок, – Валентина Николаевна обрадовалась, что можно сменить тему.
Дайнека захмелела, все вокруг стало казаться ей таким милым.
– Соскучилась по Красноярску… Просто до слез!
Марина насупилась:
– Скажи спасибо, что ты здесь не живешь.
– Не говори глупостей, – вмешалась Валентина Николаевна. – Конечно, Красноярск не Москва, но и здесь люди живут.
– Люди живут только в Москве, а в провинции они прозябают. – Марина поднялась и, тяжело переставляя полные ноги, зашагала к двери. – Я на кухню, за пирогами.
Владимир проводил ее встревоженным взглядом и тут же прояснил ситуацию:
– В начале года меня хотели повысить с переездом в Москву. Потом сорвалось. Маринушка очень переживала. Но ведь жизнь на этом не закончилась, верно? – он натянуто улыбнулся. – В Красноярске хоть и порастащили все, а жить пока можно.
– Ничего-о-о-о, скоро им всем настанет конец… – зловеще пообещала Валентина Николаевна. – Мне вчера соседка рассказывала: хотела купить дочери авиабилет до Москвы, в первый класс. А ей – шиш! Первым классом летают только чиновники из краевой администрации. В пятницу – домой, в Москву, в понедельник – в Красноярск, на работу. Да еще среди недели, будто бы по делам. Губернатор наш дружков своих московских привез. Гужуются напоследок.
– Почему напоследок? – спросил Владимир.
– Придет наш Турусов к власти и разгонит их всех к чертовой матери! – воинственно предрекла Валентина Николаевна.
– Турусов не придет, – Владимир подцепил вилкой маринованный огурец.
– Почему?
– Потому что победит Шепетов, – спокойно ответил он. – А это значит, что скоро ваша подруга сможет улететь только в грузовом отделении самолета. И то при благоприятном стечении обстоятельств.
– Типун тебе на язык! Вот если бы мы не молчали, а всем миром поднялись…
– Валентина Николаевна, не заводитесь, от нас с вами все равно ничего не зависит.
– Да как же не зависит, Володечка!
– Мне пора, – Владимир поднялся из-за стола и направился к выходу. – Скажите Маринушке – я уехал.
– На кухне она, пойди и сам скажи. Был бы жив Сталин, он бы не допустил…
За Владимиром захлопнулась дверь. Валентина Николаевна сникла, а когда пришла дочь, принялась бесцельно переставлять тарелки.
– Где Володя?
– На работу поехал.
– Совсем не отдыхает.
– Уработался, – многозначительно произнесла Валентина Николаевна.
– Мама, не говори про него так…
– Хорошо-хорошо, не буду. Принеси-ка варенье.
Проводив дочь взглядом, она трагически прошептала:
– Сама виновата. Видела, как разъелась? Володя говорит, теперь, чтобы привести себя в порядок, ей нужно жить в режиме олимпийской чемпионки.
В комнату вернулась Марина. Заговорившись, просидели до вечера. В девять позвонил Владимир и сообщил, что задерживается. Дайнека попрощалась и, отказавшись от провожатых, вышла из дома Козыревых.
– Маршрут номер пять! – крикнула ей вслед Марина. – Остановка называется: «Бетонный завод». Поосторожней там…
Дайнека помахала рукой и направилась к автобусной остановке.
Глава 14
Сан-Франциско, май 1806 года
Отгрузка провизии началась неожиданно и без особых объяснений. Резанову доставили письмо губернатора, в котором тот дозволял покупать и выменивать любые продукты на территории Калифорнии.
