Перехватив взгляд Дайнеки, Шепетов осекся.
– Прости, – он налил себе полную рюмку водки. – Здесь с тобой я могу быть откровенным. Теперь я могу все.
Дайнеке стало не по себе. Он продолжал.
– Мне одиноко в этом проклятом городе. Хочу домой, в Москву. Недавно на пресс-конференции я договорился до того, что Таймыр может жить не хуже Канады! – Шепетов, закинув голову, захохотал. Его смех был похож на рыдания. – Все мои друзья занимаются делом, и только я – здесь. Кому я должен доказывать, что не готов?! Не готов к этой грязной работе!
Он вскочил на ноги и, подойдя к камину, обернулся. Дайнеке показалось, что он успокоился.
– Я слишком хорошо представляю, насколько разрушительными для края будут последствия моей победы на выборах. И так же хорошо представляю, как именно будут использованы административные рычаги в интересах ограниченного числа лиц и компаний. Но уже поздно что-то менять.
Дайнека продолжала молчать.
– Как честному человеку, – Шепетов запнулся, – которым я когда-то был… – его голос поднялся выше и, казалось, вот-вот сорвется, – мне невыносимо стыдно. Я виновен перед этими красноярскими мужиками. По большому счету, для них нет никакой разницы, кто победит – я или Турусов. Их выбор – между бедой и лихом.
– Ты можешь все изменить, никогда не бывает поздно, – сказала Дайнека.
Он посмотрел на нее невидящим взглядом, отвернулся и протянул руки к камину.
– Слишком велики ставки, чтобы принимать во внимание чьи-то интересы… – Шепетов сменил тон и приблизился к ней. – Мы здесь вдвоем…
– И это ничего не меняет, – обрубила Дайнека.
– Ты права, – он преувеличенно серьезно спросил: – Слушай, ты случайно не знакома с моей женой?
– С чего это вдруг?
– Иногда ты на нее очень похожа. Особенно когда делаешь так… – изображая Дайнеку, он горделиво вскинул голову. – Или вот так… – он сварливо поджал губы.
– Неужели я действительно так делаю? – расстроилась Дайнека.
– Так делает моя жена, – сказал Шепетов. – Месяц назад я во всеуслышание объявил о переезде моей семьи в Красноярск, но не уверен, что Екатерина приедет. Кажется, у нее другие планы.
Дайнека еле сдержалась, чтобы не напомнить ему о Роксане. Из головы не шла его фраза: «Мне жаль тебя».
«Почему?» – спросила она себя.
Наблюдая за тем, как быстро пьянеет Шепетов, Дайнека забеспокоилась и при первой возможности вышла во двор.
Стемнело. Тайга казалась живой. В ее глубинах бродили неведомые процессы и обитали невидимые жизни. И это была неохватная стихия, сравниться с которой мог только Мировой океан.
Дайнека подняла лицо к черному небу. Звезды были так близко, что она почувствовала себя наедине с вечностью.
Возвращаясь в дом, девушка вдруг поняла, что здесь не поют птицы.
Она едва различала под собою деревья. Они казались пушистыми ворсинками узорчатого ковра с затейливым рисунком из оврагов, рек и озер.
Рядом с ней летела какая-то птица.
«Наверное, это утка».
Дайнека видела ободок на ее вытянутой шее. Каждый взмах изогнутых крыльев рывками выталкивал птицу вперед и немного вверх.
Странное это было состояние. Дайнека раскинула руки. Стремительные потоки воздуха, в которых она парила, то возносили ее, то опускали до верхушек деревьев. И тогда у нее замирал дух, и делалось щекотно в животе.
Издалека послышался гул. Потом он затих.
– Слава богу! – с этими словами Дайнека проснулась в маленькой холодной спальне. Вокруг была мертвая тишина. Вековые деревья за окнами напомнили о вчерашнем дне и ее собственном легкомыслии. Ее исчезновение наверняка вызвало панику среди близких людей.
Взглянув на часы, Дайнека испуганно замерла. На них было ровно восемь. Она выбежала из комнаты и обследовала дом. Кроме охотничьего зала в нем было три спальни и кухня. Нигде не было ни души. Похоже, Шепетов не ложился.
Во дворе тоже никого не было. Наконец до нее дошло, во сне она слышала гул вертолета, на котором улетел Шепетов.
«Он бросил меня», – Дайнека присела на корточки, обхватила руками голову и тихонечко заскулила. Сердце билось так сильно, что его удары отдавались во всем теле. «Что это? – испугалась она. – Я не выдержу и рассыплюсь на части».
Из-за беседки послышались удары, как будто кто-то рубил дрова.
Дайнека разжала руки и подняла голову. Потом вскочила и, забежав за беседку, увидела мужчину, одетого в простую ватную куртку.
– Виктор!
Мужчина обернулся.
– Он улетел, но скоро вернется, – перед ней стоял Валентин, охранник Шепетова, с которым они познакомились в поезде.
– Как Карлсон… – Дайнека села на лавочку и горько заплакала.
– Ему было жалко тебя будить. К вечеру за нами вернутся, – Валентин присел перед ней на корточки.
Дайнека подняла заплаканное лицо.
– Как хорошо, что ты рядом, – она обняла его за шею. – Я так испугалась!
– Сейчас мы с тобой отнесем дрова в дом. Только сначала поди накинь на себя что-нибудь, не то испачкаешься. Да и холодно в тайге утром.
Они принесли по две охапки дров и аккуратно сложили на латунный лист. Валентин почистил камин, вынес во двор золу и потухшие угли. Вернувшись, ловко соорудил что-то похожее на городошную фигуру и поджег ее. Дрова в камине ярко заполыхали.
– В доме холодно, я это сразу заметил, как только вошел.
Он придвинул кресло поближе к огню.
– Садись, тебе нужно согреться. Хочешь есть?
– Немного.
– Пойду посмотрю, что там. Я унес на кухню все, что осталось от вчерашнего ужина.
Дайнека молча кивнула. Пригревшись, она сидела, не двигаясь. В комнате царил полумрак. Сегодня зала походила на каюту пиратского корабля. И этот корабль был выброшен на дикий неведомый берег.
Вспомнив о подарке Шепетова, она встала и прошлась по всем комнатам. Бархатной коробочки нигде не было.
– Не увез же он ее с собой… – задумчиво прошептала Дайнека, понимая – за этим что-то стоит. И начала стремительно вычислять резоны Виктора Шепетова.
Она снова уселась в кресло. Ее бил озноб.
«Карл у Клары украл кораллы… Но что это значит?»
Мужчина, подаривший женщине драгоценность, не может тайком эту драгоценность утащить. Конечно, если речь идет о воспитанном человеке, каким является Виктор Шепетов. Тогда что побудило его так поступить?
Тревожное чувство разрослось до невероятных масштабов, и она не могла найти ни одного довода, чтобы себя успокоить.
