Чарльз Хеншо на протяжении всей войны передавал в Берлин сообщения под диктовку Адмиралтейства. Как долго им верили, сказать трудно. Доктору Гроссу после кратковременного задержания позволили вернуться к спокойной жизни в Оксфорде. Это может показаться странным, но именно на такой тактике настаивал Шерлок Холмс. Престон, адмиралтейский шпион, по неизвестной ему причине вдруг утратил связь с сообщниками. Деньги и инструкции, еженедельно ожидавшие его в багажной конторе вокзала, перестали появляться, едва началась война. Пожелай он справиться о докторе Гроссе или Хеншеле, он не смог бы этого сделать: германская шпионская сеть плелась так хитроумно, что третьему участнику заговора не были известны имена двух других, не говоря уж о местах, где следовало их искать. Испуганный и растерянный, он продолжил работу в должности чертежника под пристальным наблюдением тех, кто оставался для него незрим. Шпионская деятельность перестала привлекать Престона, как только он понял, что в военное время за нее придется расплачиваться головой. По требованию Холмса его тоже оставили на свободе: арест сопровождался бы громкими газетными заголовками, которые подсказали бы врагам, что их агенты разоблачены. Это сделало бы невозможным дальнейшее использование Карла Хеншеля для дезориентации немецкой разведки.
Что выиграло британское командование, вняв увещеваниям великого детектива? Отвлекающий маневр, уменьшивший численность германской армии в Марнском сражении на двадцать тысяч человек, спас Париж и Францию, а возможно, и Англию. В Ютландской битве 1916 года Королевский флот понес серьезные потери. Но можно лишь предполагать, от каких жертв уберегли Англию фальшивые документы, которые Шерлок Холмс и Джеки Фишер подкладывали шпионам для передачи адмиралу фон Тирпицу и его подчиненным.
Наверняка скажу одно: вскоре после начала войны моего друга пригласили в Виндзор. Он провел там целый день и по возвращении был не расположен к беседе. После нескольких минут молчания Холмс достал из кармана изящный серебряный портсигар и протянул его мне со словами:
— Что бы ни случилось, дружище, это теперь ваше.
На серебре высшей пробы красовалась корона с монаршим именем и двумя буквами: R и I — «rex», «imperator»
[26]
. На реверсе, в знак исключительных заслуг получателя перед государством, были выгравированы два слова: «Англия ждет».
Дело об убийстве в Пизенхолле
1
Шерлок Холмс не имел ни малейшей склонности к праздному времяпрепровождению или увеселительным поездкам. Однажды я принялся уверять его, что Тадж-Махал или сокровища Наны Сахиба с лихвой окупят любое путешествие. Мой друг, вздохнув, ответил мне так, как Сэмюэл Джонсон ответил Джеймсу Босуэллу
[27]
, когда тот спросил его, стоит ли Дорога Гигантов
[28]
того, чтобы ее увидеть: «Увидеть — да, но ехать, чтобы увидеть, — нет». Как полагал Холмс, жизнь слишком коротка и тратить ее на совершение экскурсий — непозволительная роскошь. В силу этого убеждения он выезжал из Лондона лишь по долгу профессии и вообще редко покидал Бейкер-стрит без особой необходимости. Ничто не могло оторвать великого детектива от работы, за исключением, пожалуй, интереса к старине. Об археологических раскопках в далеких Микенах или Трое не приходилось даже мечтать, но прошлое родной страны привлекало Холмса не менее древнегреческих руин. Отправившись с ним в одну из экспедиций, я был вынужден исполнить свой врачебный долг. Так мы впервые соприкоснулись с мрачной тайной убийства в Пизенхолле
[29]
.
Мой друг был увлечен историей Восточной Англии, любил ее плоские прибрежные ландшафты, широкие горизонты над полями и водами. Двенадцать веков назад благородные мерсийские саксы вели на этих равнинах тщетные бои с датскими викингами. Здесь Холмсу открывалась подлинная, неиспорченная красота нашей земли.
В путешествие мы отправились в конце мая. На десять дней нашим пристанищем должна была стать саксмандемская гостиница «Колокол» — серое кирпичное здание у городской стены. Ее построили перед самым началом эры железных дорог, в те дни, когда путешественники еще разъезжали по Англии в почтовых каретах.
Мы сошли с ипсвичского поезда на маленькой станции и сразу же ощутили свежее дыхание Северного моря, до которого отсюда было не более пяти миль. После обеда Холмс предложил осмотреть древнюю приходскую церковь, располагавшуюся вблизи отеля. Своей нетерпеливой деловитостью он напомнил мне генерал-майора, инспектирующего летний лагерь.
На фоне ясного летнего неба, над кронами могучих деревьев, среди которых вилась тропинка, высился шпиль старинной башни из нормандского камня и кремня. Когда мы вошли внутрь храма, мое внимание привлекли толстые балки, поддерживающие своды потолка, и изумительная средневековая купель, украшенная барельефами евангелистов. Ее подпирали карлики с палицами в руках. Однако Холмса больше заинтересовало одно из захоронений на церковном дворе. Как гласила надпись на камне с изображением Адамовой головы, под ним покоился Джоул Бейд, покинувший этот мир в 1720 году. Мрачный намек на то, что беднягу утащили бесы, восхитил моего друга. Его всегда привлекали подобные случаи.
Оставшаяся часть дня прошла без особых событий, если не считать перемены погоды. Вид вечернего неба стал внушать мне некоторое беспокойство: накануне ночью прошел дождь и темные тучи, сгустившиеся над полями, предвещали бурное ненастье. Когда мы возвратились в уютную гостиницу и сели ужинать, за окнами уже начиналась гроза, ставшая своего рода прелюдией к ужасам следующего дня.
До четырех часов ночи дождь лил непрерывно. Ветер бил в стекла. К завтраку его порывы улеглись, ливень сменился то утихавшей, то снова крапавшей моросью. Не успели мы встать из-за стола, как в комнату ворвалась хозяйка гостиницы, а следом за ней вошел мужчина в полицейской форме.
— Доктор Ватсон, сэр? — произнес он. — Констебль Эли Нанн. Могу я с вами переговорить?
Я был, признаюсь, крайне раздосадован приходом полисмена: врач, как и всякий человек, не любит, когда его беспокоят на отдыхе. Произошло вот что: в расположенной неподалеку деревушке Пизенхолл нашли мертвой молодую женщину. Она была на седьмом месяце беременности. Кто отец ребенка, никто не знал. Полагали, что несчастная покончила с собой. По правилам медик должен осмотреть тело прежде, чем оно будет перемещено в покойницкую. Местного доктора Лэя срочно вызвали к больному. Тогда какой-то умник вдруг обнаружил мое имя в списке постояльцев саксмандемской гостиницы «Колокол». И вот теперь меня спрашивали, не буду ли я столь любезен посетить место происшествия, чтобы полиция могла приступить к своей работе.
