– Расскажите, как проявляются у него симптомы ревматизма, – все же не отступал Питт. В его голосе была настойчивость, напугавшая слугу. – Если вы расскажете мне о них, возможно, мне не придется беспокоить мистера Стэндиша.
– Может, вам лучше обратиться к его врачу…
– Мне не нужно описание болезни вообще, я хочу знать, как она проявляется у вашего хозяина. Вы мне можете это сказать или нет?
– Да, сэр. – Лакей невольно отступил назад. Он с тревогой смотрел на посетителя. – Могут неожиданно начаться острые боли в пальцах, и тогда они теряют силу.
– Если он что-то держит в руках, то при наступлении боли может тут же выпустить из рук, например, вожжи?
– Да, сэр. Вот почему мистер Стэндиш сам никогда не правит. По-моему, я уже сказал вам это, сэр.
– Да, верно, сказали. – Томас посмотрел в сторону двери. – Пожалуй, я не стану тревожить мистера Стэндиша. Если посчитаете нужным, можете сказать ему, что я заходил и что вы сами ответили на все мои вопросы. Нет причины для тревоги.
– Тревоги?
– Да. Никакой причины для тревоги нет, – повторил полицейский и, минуя слугу, направился к двери. Пройдя холл, он сам открыл входную дверь и вышел.
Итак, это не зять миссис Чэнселлор. Кто же тогда? Суперинтендант не верил, что убийцей был Крайслер – у того не было причин для подобного буйства страстей. И все же Томас решил проверить все досконально.
Кебмен ждал его и был удивлен, что пассажир так быстро справился. Питт, однако, удержался от объяснений и, дав старому вознице адрес Крайслера, попросил ехать побыстрее.
– Мистера Крайслера нет дома, сэр, – привычно ответил слуга.
– У него есть сигары? – без лишних объяснений спросил суперинтендант.
– Простите, сэр, я не понял?
– Есть у вашего хозяина сигары? – сердито повторил Томас. – Что непонятного в моем вопросе?
Лицо лакея обиженно застыло.
– Нет, у него нет сигар. Он не курит. Он не переносит табачного дыма.
– Вы уверены в этом?
– Конечно, сэр. Я служу у мистера Крайслера много лет. Был с ним в Африке.
– Благодарю, это все, что мне нужно было узнать. Что ж, удачный у меня сегодня денек.
Слуга что-то бормотал под нос, провожая гостя, – видимо, не очень приятное для него.
Вечерело. Сев в кеб, Питт приказал везти себя на Беркли-стрит.
– Есть такое дело! – с готовностью ответил возница.
Ехать было недалеко. Суперинтендант, по обыкновению, погрузился в размышления. Оставалось выяснить одну деталь, и если его предположение оправдается, вывод ясен. К тому же этот вывод подкрепляется рядом вещественных доказательств. По эмоциональным меркам, трагедия будет огромной. Эта мысль глубоко опечалила Томаса, показалась ему чудовищной, внесла смятение, опрокинула его многие представления и даже заставила усомниться в верности действий, которые он сейчас намеревался предпринять.
Кебмен заглянул в окно экипажа.
– Какой номер дома, хозяин?
– Никакого номера. Остановитесь перед первым канализационным люком.
– Что вы сказали, мистер? Я не расслышал. Вы что-то сказали о канализации?
– Да. Найдите мне канализационный люк.
Кеб проехал тридцать или сорок ярдов и остановился.
– Спасибо.
Питт вышел и, повернувшись к кучеру, сказал:
– На этот раз ждите меня обязательно. Я, может, задержусь.
– Я не уехал бы, хозяин, даже если бы вы мне за это заплатили, – горячо заверил его кебмен. – Такого дня у меня в жизни еще не было. Еще год, а то и два меня будут угощать обедами за мой рассказ. Вам понадобится фонарь, мистер. – Он слез с облучка, снял с экипажа один из фонарей, зажег его и передал своему клиенту.
Полицейский взял фонарь, поблагодарил старика и направился к люку. Сняв закрывавшую его чугунную крышку, он стал осторожно спускаться вниз. Дневной свет остался удаляющимся светлым кругом над головой. Томас был рад, что у него есть фонарь. Это позволяло ему видеть железные скобы в кирпичной кладке люка, на которые он с опаской ставил ноги. Гулко падали капли и отзывались эхом где-то внизу. Один тоннель переходил в другой, Питт шел мимо шлюзов и стоков. Шумела вода, пахло гнилью и разлагающимися отбросами.
– Эй, есть тут кто? – крикнул он, и эхо разнесло его голос во все стороны. Тишина. Только капала вода да попискивали крысы.
Суперинтендант прошел еще ярдов десять и снова крикнул:
– Эй, уборщик! – Это было общим именем всех, кто зарабатывал на хлеб, чистя подземные внутренности города. Томас находился уже около главного шлюза, где был самый большой сброс воды в тоннели. Он крикнул в третий раз.
– Чаво? – раздалось совсем рядом. Голос был грубым и напугал Питта так, что он едва не оступился и не угодил в воду. У его локтя появился человек в высоких резиновых сапогах. Он вышел, должно быть, из какого-то бокового тоннеля. Лицо его было грязным, а мокрые волосы прилипли ко лбу.
– Это ваш участок? – спросил его Томас, указывая в ту сторону, откуда тот появился.
– Канешна, мой. Чаво, вы думаете, я издеся делаю, ищу истоки Нила? – насмешливо сказал уборщик. – Ежели вам нужон ваш участок, то не тама ищете. А ентот не продаецца.
– Я из полиции, с Боу-стрит, – коротко пояснил Томас.
– О как, – сухо сказал уборщик. – А чаво издеся-то ищете?
– Синюю дамскую накидку, которую бросили в люк, может, неделю назад.
В слабом свете фонаря суперинтендант заметил, как его слова насторожили уборщика, однако удивленным он не выглядел. Питт понял, что он у цели, и у него перехватило дыхание от волнения.
– Мож быть, – осторожно сказал уборщик. – А чаво? Зачем она вам-то?
– Станете соучастником совершения преступления, если скроете правду.
Уборщик испуганно, со свистом, втянул в себя воздух, не отрывая глаз от Томаса. Помолчав, он, должно быть, решил, что хитрить с полицией себе дороже.
– Она была в полной сохранности, даже не промокла, – признался он с сожалением. – Я отдал ее жене.
– Принесите ее в участок на Боу-стрит. Возможно, вам повезет и после суда ее вам вернут. Главное – это ваши показания. Где вы нашли ее и когда?
– Во вторничек, утром с ранья. Она зачепилась и висела на скобе в люке под Беркли-сквер. Хто-то бросил ее туды и даже не удосужился спроверить, упала она вниз или нет. Не скумекаю, коего черта это надо было делать.
– Боу-стрит, запомните, – повторил полицейский адрес участка и повернулся, чтобы отправиться в обратный путь. – Не забудьте, – добавил он. – Соучастие в убийстве обеспечит вам долгое-долгое пребывание в холодной камере. А оказание властям содействия в раскрытии преступления, наоборот, гарантирует спокойствие и благополучие.
