Уборщик вздохнул и сплюнул, что-то пробормотав сквозь зубы.
Питт тем же путем вернулся на поверхность. Кебмен ждал его, сгорая от любопытства.
– Ну что? – спросил он, не сдержавшись.
Томас прикрепил фонарь на место.
– Подождите меня у дома номер четырнадцать, – отдышавшись, сказал он и, пошарив в карманах, наконец нашел платок и высморкался. После этого быстрым шагом пересек площадь. Поднявшись на крыльцо дома Чэнселлора, постучал в дверь. Фонарщик уже начал зажигать фонари в дальнем конце улицы, мимо проехал экипаж.
Лакей впустил посетителя с удивлением и явной брезгливостью – не только из-за его вида, но главным образом из-за неприятных запахов, исходивших от его одежды.
– Добрый вечер, суперинтендант, – поздоровался он, широко открывая перед ним дверь. – Мистер Чэнселлор только что вернулся из министерства. Я доложу ему, что вы пришли. Могу я надеяться, что вы на сей раз принесли хорошие вести? – Казалось, он не замечал, какое у гостя лицо.
– У меня есть дальнейшая информация, – неопределенно ответил Питт. – Мне необходимо видеть мистера Чэнселлора, но, прежде чем вы побеспокоите его, я поговорю с горничной – кажется, ее зовут Лили. С той, что видела, как уходила миссис Чэнселлор.
– Да, сэр, конечно. – Слуга заколебался. – Инспектор, вы не считаете… э-э-э… что мне следует позвать также мистера Ричардса?
Видимо, лакей наконец заметил взволнованное состояние Томаса и его печальное лицо.
– Думаю, этого не следует делать, – ответил Томас. – И тем не менее спасибо.
Дворецкий Ричардс служил у Чэнселлора пятнадцать лет. Каково будет старику узнать все и в какой ужас и смятение приведут преданного слугу столкновения роковых страстей и поруганная верность! Его не следовало подвергать такому испытанию, тем более что он все равно ничем не мог помочь.
– Хорошо, сэр. Я позову Лили. Ничего, если вы поговорите с нею в комнате для прислуги?
– Нет, спасибо, лучше в холле.
Лакей повернулся, чтобы уйти, но на мгновение помедлил, гадая, не стоит ли предложить гостю хотя бы умыться или почистить одежду. Но он все же решил, что ситуация слишком серьезна, чтобы думать о таких пустяках.
– Да… – вдруг поспешно воскликнул Питт.
– Что, сэр?
– Скажите, что приключилось с Брэггом, вернее, с его рукой?
– С нашим кучером, сэр?
– Да.
– Он обжегся, сэр. Случайно, конечно.
– Как это произошло? Расскажите подробней. Вы присутствовали, когда это случилось?
– Нет, сэр, но я сразу же пришел. Мы все были там, надо же было все убрать и оказать помощь Брэггу. Там такой бардак творился!
– Бардак? Он пролил на себя что-то горячее?
– Не он, а мистер Чэнселлор. Он выронил из рук, как сказала кухарка.
– Что выронил?
– Кружку с горячим какао. Что может быть хуже, чем ошпариться кипятком! Бедняга Джордж чуть не кричал от боли.
– Где это произошло?
– В гостиной. Мистер Чэнселлор позвал Джорджа, велел ему запрячь лошадей в двухместную коляску и дать ему знать, когда она будет готова. Поскольку он хотел что-то расспросить об одной из лошадей, то велел Джорджу самому зайти к нему, когда коляска будет готова. Когда тот вернулся, в руках у мистера Чэнселлора была кружка с горячим какао.
– Не жарковато ли пить горячее какао в такую теплую погоду?
– Да, сэр. Я бы предпочел лимонад, – согласился лакей. Хотя лицо его выражало удивление, он послушно отвечал на все вопросы суперинтенданта.
– Мистер Чэнселлор любит какао?
– Что-то не замечал. Но в тот вечер он попросил горячего какао. Клянусь, что это было так, сэр. Видели бы вы беднягу Джорджа! Случилось так, что мистер Чэнселлор не то поскользнулся, не то зацепился за что-то, Джордж бросился к нему и ошпарился горячим какао. Мистер Чэнселлор позвонил и вызвал мистера Ричардса. Тот увидел, что произошло, и тут началась суматоха. Мы все вернулись в кухню и стали помогать Джорджу, как могли: стянули с него пиджак, разорвали рукав сорочки и прикладывали к ожогу то одно, то другое. Кухарка и экономка спорили, что лучше помогает, масло или мука, служанки причитали, а мистер Ричардс требовал, чтобы вызвали врача. Горничные были наверху, уже легли и поэтому не знали, что произошло. Никто даже не вспомнил, что следовало бы убрать в гостиной. К этому времени мистеру Чэнселлору пришло время уезжать.
– Поэтому он сам, без кучера, уехал в коляске?
– Да.
– В котором часу это было?
– Не помню, сэр, дайте подумать… Когда мы легли спать, еще не было полуночи. Бедному Джорджу было не до сна, да и хозяйка еще не вернулась. – Лицо лакея помрачнело, когда он вспомнил, что произошло после той беспокойной ночи.
– Где была во время этой суматохи Лили?
– В кухне вместе с остальными, пока мистер Чэнселлор не послал ее наверх за старыми простынями, чтобы наделать из них бинтов для руки Джорджа.
– Понятно. Спасибо.
– Позвать вам Лили, сэр?
– Да, пожалуйста.
Стоя в красивом холле Чэнселлоров, Питт не видел ни картин на стенах, ни вощеного паркета. Его взгляд был устремлен на лестничную площадку и сверкающую огнями люстру под потолком.
Лили вышла из обитой зеленым сукном двери. Она казалась встревоженной и глубоко несчастной.
– В-в-вы хотели меня видеть? – заикаясь, спросила она. – Я ничего не знаю; клянусь вам, я бы все вам рассказала, если бы знала. Мне неизвестно, куда ушла миссис. Она ничего мне не сказала. Я даже не знала, что она уходит.
– Я знаю, Лили, – мягко сказал Томас, стараясь успокоить девушку. – Я хочу только, чтобы ты вернулась назад и вспомнила, как уходила твоя госпожа. Расскажи подробно, что ты видела… Все по порядку.
Горничная вскинула на него испуганные глаза.
– Я постелила и вышла на площадку, а потом посмотрела вниз, в холл…
– Что заставило тебя посмотреть в холл?
– Простите, сэр?
– Почему ты посмотрела с площадки вниз?
– О… наверное, потому, что мне показалось, будто кто-то идет к двери…
– И что же ты увидела? Расскажи подробно.
– Я увидела миссис Чэнселлор. Она шла через холл к входной двери, сэр, как я уже вам говорила.
– Она что-нибудь тебе сказала?
– О нет, сэр, она просто шла к двери…
– Она не пожелала тебе доброй ночи и не сказала, когда вернется? Ведь ты должна была ждать ее, не так ли?
– Нет, сэр, она не видела меня. Она даже не повернулась.
– Но ты была уверена, что это она?
