– Нет, я с премьер-министром никогда не встречался, и единственное место на Даунинг-стрит, где я бывал, – это Министерство по делам колоний. Но вы еще не рассказали о том, что узнали.
Инспектор нахмурился.
– Да ничего особо важного. Иеремия Торн добродетелен, насколько это возможно. По-видимому, очень предан жене, которая чрезвычайно некрасива и тратит много денег на какое-то образовательное заведение для женщин. Это очень не одобряется в сферах, за исключением людей, мыслящих в самом современном духе, и все это может обернуться большим скандалом. Однако заведение не является незаконным, и в деятельности миссис Торн нет ничего секретного. Так что комар носу не подточит. И никто не сможет ее на этом основании шантажировать. Она скорее будет благодарна за то, что ей таким образом принесут известность, пусть и не лучшего свойства.
Обо всем этом Питт и так уже знал.
– А что еще?
– Мистер Хэзеуэй кажется очень приличным джентльменом. Он живет тихо, спокойно, одиноко, и развлечения у него серьезные. Много читает, время от времени посещает театры, а в хорошую погоду совершает долгие прогулки. – Телман сухо перечислял эти обыкновенные вещи, словно человек, на которого он собирал досье, казался ему таким же скучным, как эти подробности. – Он знаком со многими людьми, но, по всей вероятности, это знакомства поверхностные и скоропреходящие. Он вдовец, у него два взрослых сына, оба тоже в высшей степени уважаемые господа – один состоит на колониальной службе, другой подвизается на церковной ниве. – Уголки рта инспектора саркастически опустились. – У Хэзеуэя хороший вкус, он любит в вещах качество, но при этом они не должны быть чересчур дорогими. Живет в рамках жалованья, и живет хорошо. Никто о нем не сказал ни одного худого слова.
Томас глубоко вздохнул.
– Ну а Эйлмер? Он тоже образец добродетели?
– Не совсем. – Мрачную физиономию Телмана на миг осветила мимолетная юморная усмешка. – Лицо у него – отворотясь не насмотришься, а туда же, ухаживает за дамами. Довольно обаятелен и совершенно неопасен в этом смысле. – Он пожал плечами. – Во всяком случае, неопасен, насколько я сумел разобраться. Я все еще слежу за мистером Эйлмером. Он тратит очень много денег – больше, чем получает, насколько можно судить.
– Тратит больше, чем получает в министерстве? – переспросил суперинтендант, оживляясь и в то же время с каким-то неясным сожалением.
– Похоже на то, – ответил его собеседник. – Конечно, у него могут быть сбережения или еще какой-нибудь частный источник дохода, я пока не знаю.
– А есть у него на примете какая-нибудь определенная дама?
– Некая мисс Аманда Пеннеквик. Очень привлекательная молодая леди, надо сказать, и очень хорошо воспитанная.
– И она отвечает ему взаимностью?
– По всей видимости, нет. Хотя он еще не растерял надежд, – Телман взглянул на Питта, усмехаясь. – Но если вы думаете, что мисс Пеннеквик поддерживает отношения с мистером Эйлмером, чтобы вытянуть из него какую-нибудь информацию, то, значит, она еще и сама очень умна. На мой взгляд, она скорее старается его избегать, но безуспешно.
– Если она действительно хочет что-то разузнать, то вряд ли очень старается – скорее уж только видимость создает, – заметил Питт, – Последите и за мисс Пеннеквик, соберите о ней побольше сведений. Какие у нее есть друзья, другие поклонники, о ее происхождении и о всех ее связях… – Он оборвал себя. Надо ли упомянуть о Германии?
Инспектор ждал. Он был слишком прыток и догадлив, чтобы обмануться паузой, и понимал, почему его шеф колеблется. Взгляд его выражал неудовольствие.
– О ее связях и знакомствах в Африке, Бельгии или Германии или еще что-нибудь необычное в этом роде, – закончил суперинтендант.
Телман сунул руки в карманы. Он не хотел обидеть Питта, но просто инстинктивно отказывал ему в почтении.
– Вы еще пропустили Питера Арунделла и Роберта Листера, – напомнил Томас.
– С ними ничего интересного. Арунделл – умный молодой человек из хорошей семьи. Младший сын. Старший унаследовал титул, второй купил подряд на воинские поставки, третий пошел служить в Министерство по делам колоний, а самый младший, Питер, получил семейное владение где-то в Уилтшире.
– Семейное владение? – не понял Питт.
– Церковный приход, – ответил Телман с удовлетворением, что поставил его в тупик. – Обеспеченные семьи часто покупают такие приходы впрок, и они могут быть очень даже доходными. Там, где я родился, у священника было три прихода, и он нанимал в каждый викария или помощника викария. А сам жил в Италии на проценты. Сейчас этим почти не занимаются, но раньше такое случалось сплошь и рядом.
У Томаса на кончике языка вертелся ответ, что ему об этом тоже известно, но он удержался. Да и инспектор все равно бы ему не поверил.
– Ну а что о самом Арунделле? – спросил он. – Что он за человек? – Хотя эти вопросы не имели значения, так как у Питера Арунделла не было доступа к информации по Замбезии.
– Да то, что вы и так знаете. Снимает квартиру на Белгрейв-сквер, участвует во всех светских развлечениях, хорошо одевается, хорошо обедает, но очень часто за чужой счет. Он холостяк и завидный жених. За ним охотятся все матери незамужних дочерей, не считая тех, кто имеет более высокие виды. И, несомненно, через несколько лет он таки выгодно женится. – Телман опять слегка скривил губы. Он презирал общество и все, что знал о нем, и никогда не терял возможности подпустить шпильку.
– А Листер?
– Да примерно то же самое, – проворчал инспектор.
– Тогда лучше начать с Аманды Пеннеквик, – решил Питт. – И еще одно, Телман…
– Да, сэр? – Голос его коллеги по-прежнему звучал саркастично, а взгляд был чересчур пристальным и прямым.
– Держите язык на привязи.
Суперинтендант ответил таким же прямым и вызывающим взглядом. Больше объяснений не требовалось. Они с Телманом были людьми из совершенно разной среды и придерживались разных жизненных ценностей. Томас был родом из сельской местности и питал врожденное уважение и даже любовь к дворянам-землевладельцам, которые создали и сохранили мир, в котором он родился, и к тем, кто лично, как сэр Артур, так много ему дал. Инспектор же происходил из городских низов, вырос в бедности и среди бедных, а потому ненавидел тех, кто из-за своего происхождения был богат, и считал всех богачей бездельниками. Они ничего не создавали и только брали, не возмещая. Общей у них с Питтом была только преданность полицейскому делу, но на данном уровне такой преданности было достаточно, чтобы они совершенно ясно понимали друг друга.
– Да, мистер Питт, – сказал Телман и, сдерживая улыбку, повернулся на каблуках и ушел.
Примерно через полчаса помощник комиссара полиции Джайлс Фарнсуорт вызвал суперинтенданта к себе. Его записка была написана в таком тоне, что следовало подчиниться немедленно, и Томас, наняв кеб на Боу-стрит, поехал на набережную, в Скотленд-Ярд для доклада.
