– Помню. Не пить, не жрать, не курить, следы убирать сразу же.
– Точно.
На улице стемнело. Вскоре по стеклам окон забарабанили первые капли дождя. Талаев выглянул наружу:
– Небо заволокло. Видно, дождь затяжной.
– Это хорошо, это нам на руку.
– Да, если затянется на всю ночь.
– Вокруг все облачно, скорее всего, будет лить и ночь, и завтрашний день. Все, Довлет, я кемарить. – Гумар развалился на диване и тут же уснул сном младенца.
Талаев прошел в столовую, включил телевизор. На первом канале шел сериал, бандит удобнее устроился в кресле у холодильника. Он любил сериалы, особенно наивные мелодрамы с незатейливым сюжетом, а именно такой и показывали.
Он разбудил Гумара в 10 часов.
Сапеев проснулся от одного прикосновения, вскочил, выхватив пистолет:
– Что?
– Спокойно, Гумар, посмотри на часы.
– 22.00? Хорошо же поспал, – протер глаза бандит. – У нас все в порядке?
– А разве что-то должно было произойти?
– Ладно, пойду ополосну лицо. А жрать-то как хочется!
– Я смотрел холодильник, там ничего, кроме консервов. Зря послушали Германа и не купили еды.
– Обойдемся.
– И курить хочется. Может, перекурим втихаря?
– Нет. Работа есть работа.
– Да кто тут что найдет?
– Неважно, мы на деле. Да и скоро Мару встречать.
В 22.30 Талаев пошел к калитке. Сапеев включил в гостиной и спальне свет, прошел в прихожую. Если Мара появится с улицы, то валить ее надо будет прямо на входе, пока она ничего не сообразила. Он достал свой нож, осторожно провел пальцем по лезвию и довольно проговорил:
– Как бритва.
Гумар с детства любил ножи и владел холодным оружием виртуозно. Когда-то этим самым ножом, что сейчас держал в руке, он перерезал горло пятерым пленным русским контрактникам. Перерезал быстро, играючи. Вложив страшное оружие в ножны, бандит присел на стул у окна прихожей, через которое сквозь паутину тюли хорошо был виден центральный вход. Дождь на улице продолжался и, судя по пузырям на лужах, образовавшимся на уличной плитке, прекращаться не собирался.
Довлет же занял пост под развесистой липой. Он не обращал внимания на дождь, напряженно вслушиваясь в тишину загородного коттеджного поселка. Минут через двадцать он услышал отдаленный звук автомобильного двигателя. Спустя еще две минуты звук стал удаляться и вскоре совсем пропал. Талаев подошел к калитке, посмотрел на часы – без десяти одиннадцать – и занервничал, боясь, что Мара подойдет к нему так, что он не заметит. Но женщина хоть и старалась идти тихо, не привлекая внимания, все же особо не пряталась. Увидев ее, Талаев тут же вызвал Сапеева:
– Гумар! Появилась наша птичка.
– Где она?
– Идет к задней калитке, я оказался прав.
– Далеко от тебя?
– Нет, минуты через две подойдет.
– Иду!
Сапеев вышел к подельнику одновременно с проституткой.
Мара, увидев Талаева, невольно вскрикнула.
– Спокойно, Мара, – вышел вперед Гумар. – Хорошо, что успели.
– А что произошло? Почему вы здесь?
– Это тебе Довлет объяснит, я посмотрю за домом.
– Некогда смотреть, Гумар, сваливать по-быстрому надо.
– Да что произошло? – воскликнула Мара.
– Не ори, дура, в доме услышат.
– И что? Раз вы здесь, то знаете, кто там.
– Тихо, твоего комерса менты повязали.
– Что? Как это повязали? За что?
– Это у Германа спросишь, вроде как тестюга узнал о похождениях зятя, ну и решил наказать.
– Я сейчас же позвоню Герману.
– Охренела? Валить отсюда надо. Разберется твой хахаль с тестем, а если и тебя здесь застукают, то тогда вам обоим кранты. Герман срочно выслал нас сюда, чтобы мы предупредили комерса. Не успели, но хоть тебя перехватили. А если хочешь звонить, то позвонишь из леса, там мы оставили тачку. Давай, Мара, – подтолкнул он ничего не понимающую и не подозревающую проститутку. – Справа овраг.
– Знаю.
– По оврагу и пойдем, да быстрее.
Женщина подчинилась. Она подумала, что Гумара и Довлета к усадьбе постоянного клиента мог послать только Герман, а тот связан с Гончим, значит, Валера действительно попал в переплет. А тесть у него мужик крутой. Вот только откуда он мог узнать, что зять имеет этот дом и встречается в нем с любовницей? Может, потом все прояснится. Депутат вполне мог послать сюда ментов. Не официально, а попросив какого-нибудь полицейского генерала, благо связи у него почти везде.
Мара и бандиты поднялись по склону в лес. Там остановились. Сапеев оглянулся на усадьбу:
– А по виду и не скажешь, что в доме «мусора». И тачки их не видно.
– Во двор загнали, – сказал Талаев. – Я видел.
– Сколько их приехало? – спросила проститутка.
– Трое. С дубинками. Представляю, что станет с твоим комерсом. Ну и тебя он уж точно больше не вызовет, если, конечно, тесть не приказал кончить неверного зятя.
– Ты что, – воскликнула Мара, – разве за это убивают?
– Легко, – ответил Талаев, – но, скорее всего, присланные сюда менты просто отоварят твоего Валеру и отвезут на дальнейший разбор к тестю и жене. Как бы он тебя не сдал? Хотя… на кой черт ему нужна проститутка? Кстати, ты такси отпустила?
– Да. У въезда в поселок. Валерий запрещал заезжать в жилую зону.
– Он у тебя постоянный был?
– Кто? Валера?
– Таксист.
– Нет. Разных нанимала. Сегодня вообще пацан какой-то попался. Дороги не знал, объясняла, а когда спросила, сколько денег за проезд, он, придурок, ответил, что хочет получить натурой.
– И чего, дала? – усмехнулся Гумар.
– Ага! Прямо в сопелку.
– Теперь он тебя надолго запомнит.
– Да плевать мне. Не хотел по-хорошему, получил в морду и остался без бабок.
– Таксист видел, куда ты пошла?
– Не знаю. У дороги кусты, я туда, а он почти сразу развернулся и поехал обратно.
– Не получив бабла?
– Получив в рожу.
– Странно, что это за мужик такой? Баба бьет его по роже, да еще не платит, а он уезжает, – проговорил Гумар.
– Ты бы, конечно, догнал, отымел, избил и все, что было, забрал бы, да?
– Само собой, если вообще не прибил бы. Мужчина не должен прощать женщине даже попыток неповиновения.
– Это ты у себя на родине своих баб будешь воспитывать, а здесь Москва.
