Стрелки ползут вверх. Ползут дальше. Все еще ползут. Почти на зеленом. Пора! Его левая рука потянула на себя рычаг управления коллективным шагом винта, но тут из-за ангара вылетела машина, помчалась прямо на них и остановилась шагах в пятнадцати. Из нее выскочили пять человек, один бросился прямо к кабине и прицелился в Локарта из автоматической винтовки, другие побежали к боковой дверце. Он почти поднял вертолет в воздух, но понимал, что стоит ему сдвинуться на эти несколько дюймов, и он труп. Иранец сердито качнул винтовкой, приказывая ему остановиться. Он подчинился. Потом оглянулся назад. Остальные четверо забирались внутрь. Все они были офицерами, Валик и майор обнимали их, принимали их объятия, потом он услышал в наушниках:
– Взлетайте же, ради бога! – и ощутил тычок под ребра. Это был Али, капитан, сидевший рядом.
– Взлетайте! – повторил Али по-английски с американским акцентом и показал большой палец человеку с винтовкой, который все еще держал Локарта на мушке. Тот кивнул, метнулся к дверце, забрался внутрь и захлопнул ее за собой. – Быстрее, черт возьми, смотрите, вон там! – Он показал рукой на другой край взлетно-посадочной полосы.
К ним мчались еще машины. Локарт увидел короткие вспышки автоматной очереди нападавшего, высунувшегося из окна одной из них. Через несколько секунд он был в воздухе; все его органы чувств сосредоточились на том, чтобы убраться отсюда целым и невредимым.
Позади него некоторые из офицеров разразились радостными криками, цепляясь за что попало, пока вертолет метался из стороны в сторону, уходя от обстрела, потом они добрались до сидений и расселись по местам. Большинство из них были в чине полковника. Некоторые имели потрясенный вид, особенно генерал Селади, сидевший между Валиком и майором.
– Я не был уверен, что это были вы, генерал, ваше превосходительство, – говорил майор, – поэтому выстрелил поверх голов в качестве предупреждения. Хвала Аллаху, что план так хорошо сработал.
– Но вы собирались взлетать! Вы собирались оставить нас! Вы…
– Да нет же, ваше превосходительство дядя, – мягко прервал его Валик, – это все пилот-британец. Он запаниковал и решил никого не ждать! У них храбрости ни на грош, у этих британцев! Ладно, Бог с ним, – добавил он, – у нас есть оружие, есть еда, и мы в безопасности! Хвала Аллаху! И еще большая хвала тому, что у меня было время все спланировать. – Да, подумал он, если бы не я и не мои деньги, мы все были бы мертвы – деньги, чтобы подкупить человека, который освободил нас и вас, и майора и капитана, чтобы освободить Локарта, которые нужен мне еще совсем немного.
– Если бы мы остались, нас бы расстреляли! – Генерал Селади был в ярости, его лицо налилось кровью и побагровело. – Будь проклят этот чертов пилот! Зачем вообще было тратить время и освобождать его? Али может летать на 212-м!
– Да. Но Локарт опытнее, и он нужен нам, чтобы пробраться через лабиринт.
Валик ободряюще улыбнулся Аннуш, которая сидела напротив него через проход, сжимая в объятиях дрожащую дочь, его сын дремал, сидя на полу у ее ног и положив голову ей на колени. Она слабо улыбнулась ему в ответ, чуть сдвинув ребенка на руках, чтобы немного унять ноющую боль во всем теле. Он подался вперед и коснулся ее, потом поудобнее устроился в своем кресле и закрыл глаза, измотанный, но бесконечно довольный собой. Ты очень умный человек, сказал он себе. В самой потаенной глубине своего сердца он знал, что без этой хитрости, когда он притворился в разговоре с Мак-Айвером, что САВАК собирается арестовать его – и особенно его семью, – ни Мак-Айвер, ни Локарт не стали бы помогать ему бежать. Ты измерил и взвесил их безошибочно, как и Гаваллана.
Дураки! – с презрением подумал он.
А что до тебя, Селади, мой тупой и жадный дядюшка, который выторговал в обмен на безопасную дозаправку в Исфахане – которую ты так и не смог обеспечить, – место в вертолете для себя и одиннадцати своих друзей, то ты еще хуже. Ты предатель. Если бы я долгие годы не прикармливал своего информатора в главном управлении Генерального штаба, я бы ни за что не узнал о великом предательстве генералов вовремя, чтобы подготовить побег, и мы в Тегеране попались бы как мухи на мед. Лоялисты еще могут победить, битва еще не проиграна, но, пока она длится, моя семья и я будем наблюдать за развитием событий из Англии, Сент-Морица или Нью-Йорка.
Он позволил себе раствориться в возбуждающей, чудесной мощи реактивных двигателей, уносивших их к безопасности, к дому в Лондоне, к поместью в Сюррее, еще одному загородному дому в Калифорнии и к банковским счетам в Швейцарии и Бахрейне. Ах да, радостно напомнил себе он, чуть не забыл о нашем заблокированном совместном с S-G счете на Багамах, еще четыре миллиона долларов в нашу копилку – и теперь их будет нетрудно выцарапать из загребущих лап Гаваллана. Более чем достаточно, чтобы я и моя семья не бедствовали, как бы ни обернулись дела здесь, пока мы не сможем возвратиться. Хомейни не будет жить вечно. Даже если одержит победу – да проклянет его Аллах! Скоро мы сможем вернуться домой, скоро Иран опять станет нормальным, а у нас тем временем есть все, что нам нужно.
Его слух уловил бормотание Селади, все еще негодовавшего по поводу Локарта и того, что их едва не оставили.
– Успокойтесь, ваше превосходительство, – сказал он и взял его за руку, мягко ее поглаживая и думая про себя: «Ты и твои цепные псы еще имеют некоторую ценность, временную ценность. Может быть, в качестве заложников, может быть, в качестве наживки – кто знает? Из родственников среди них – только вы, а вы нас предали». – Успокойтесь, мой досточтимый дядюшка, с Божьей помощью, пилот получит все, что ему причитается.
Да. Локарту не следовало ударяться в панику. Он должен был дождаться моего приказа. Отвратительная это вещь – паниковать.
Валик закрыл глаза и уснул, очень довольный собой.
ГЛАВА 23
Нефтеперерабатывающий завод компании «Иран-Тода», Бендер-Делам. 12.04. Скраггер насвистывал себе под нос, вручную перекачивая топливо в свои главные баки из больших бочек, рядами стоявших на маленьком японском полуприцепе, припаркованном рядом с его только что вымытым 206-м, сверкавшем на солнце. Рядом в тени на корточках примостился молодой парень из «зеленых повязок», он сидел, опираясь на свою М16, и дремал.
Полуденное солнце было теплым, и легкий ветерок делал день очень приятным, прогоняя из воздуха влажность, постоянно присутствующую здесь, на побережье. Скраггер был одет легко: белая рубашка с капитанскими погонами, летние черные брюки из тонкой ткани, неизменные черные очки и фуражка с козырьком.
Баки наполнились до краев.
– Ну вот и ладно, сынок, – сказал он японцу, которого отрядили ему в помощь.
– Хай, андзин-сан. Да, господин пилот, – ответил японец. Как и все сотрудники на нефтеперерабатывающем заводе он был одет в белоснежный комбинезон и перчатки, на спине были вышиты английские слова «Иран-Тода Индастриз», потом, как дань вежливости, то же самое на фарси чуть выше и эквивалент японскими иероглифами чуть ниже.
