— Да. — Бог мой, она соблазнительна, подумал он, и эта мысль напомнила ему о мерзкой заразе, поедающей его изнутри.
— Что с вами? — спросила она, испуганная его внезапной бледностью.
— Ничего. — Он натужно прокашлялся, пытаясь справиться с охватившим его ужасом. — Просто легкое недомогание, ничего страшного.
Он показался ей таким ранимым, таким беспомощным, что она вдруг решила довериться ему ещё раз, закрыла дверь, села рядом и все ему рассказала.
— Что мне делать, Андре? Мне негде взять денег… что я могу предпринять?
— Вытрите слезы, Анжелика, ответ так прост. Завтра или на следующий день я поведу вас делать покупки, — начал он; его состояние не мешало ему совершенно спокойно справляться с обыденными проблемами его работы. — Вы попросили меня сопровождать вас, помните? Чтобы помочь вам выбрать подарок для мсье Струана по случаю вашей помолвки? Золотые запонки с жемчугом и жемчужные серьги для себя. — Его голос погрустнел. — Но, боже, какая жалость, где-то по пути назад из лавки ювелира вы потеряли одну пару. Мы все обыскали, но, увы, напрасно. Ужас! — Его светло-карие глаза встретились с её глазами. — Тем временем мама-сан тайно получает свои деньги; я позабочусь, чтобы пара, которую вы «потеряете», с лихвой покрыла стоимость лекарства, и все расходы.
— Вы просто чудо! — воскликнула она и обняла его. — Чудо! Что бы я без вас делала? — Она обняла его ещё раз, ещё раз поблагодарила и, буквально танцуя, выпорхнула из комнаты.
Он долгое время смотрел на закрывшуюся за ней дверь. Да, это покроет стоимость лекарства, и мои двадцать луидоров, а также, если мне понадобится, и другие расходы, подумал он, испытывая странное беспокойство. Бедная пустышечка, как же легко тобою вертеть. Ты даешь все глубже и глубже затянуть себя в этот гибельный водоворот. Неужели ты не понимаешь, что теперь ты становишься воровкой, хуже того, ты — преступница, готовая на мошенничество с заранее обдуманным намерением.
А ты, Андре, ты сам — соучастник преступления.
Он рассмеялся, смех вышел скверный, рот скосило набок. Докажите! Станет ли она рассказывать суду об аборте, станет ли мама-сан свидетельствовать против меня? Поверит ли суд рассказу дочери и племянницы преступника скорее, чем моему?
Нет, но Господь будет знать правду, а ты скоро предстанешь перед ним.
Да, и он будет знать, что мне случалось поступать гораздо хуже. И я намерен совершить ещё много зла. Слезы побежали по его лицу.
— Ай-йа, мисси, — проворчала А Со, пытаясь помочь раздеться Анжелике, которая не желала стоять спокойно, потому что самая большая на данный момент проблема была решена и радостное настроение опять вернулось к ней. — Мисси!
— О, ну ладно, только поторопись, пожалуйста. — Анжелика встала у кровати, продолжая напевать с закрытым ртом свою веселую польку. В теплом свете лампы комната выглядела женственнее и уютнее, чем днём, стеклянное окно было слегка приоткрыто, решетчатые ставни заперты.
— Мисси халосый влемя, хейа? — А Со ловко принялась развязывать завязки кринолина у неё на талии.
— Хорошо, спасибо, — вежливо ответила Анжелика. А Со не особенно ей нравилась. Это была женщина средних лет с широкими бедрами, прислужница, а не настоящая ама.
— Но она такая старая, Малкольм, — пожаловалась Анжелика, впервые увидев её, — не мог бы ты найти мне кого-нибудь помоложе и посимпатичнее, кто много смеется!
— Её выбрал Гордон Чен, наш компрадор, ангел мой. Он гарантирует, что ей во всем можно доверять, она знает, как расчесывать твои волосы, мыть тебя, умеет ухаживать за твоими европейскими нарядами, и она — мой подарок тебе, пока она с тобой здесь, в Японии…
Завязки ослабли, и кринолин упал на пол, потом А Со сделала то же самое с нижней юбкой и наконец убрала каркас из металлических и костяных обручей, который придавал кринолину его форму. За ним последовали длинные панталоны, шелковые чулки, короткая рубашечка и тугой корсет из китового уса, который ужимал её двадцатидюймовую талию до восемнадцати дюймов и модно приподнимал её бюст. Когда китаянка распустила шнуровку корсета, Анжелика издала глубокий вздох облегчения, переступила море ткани, с размаху плюхнулась на кровать и, как маленькая девочка, позволила раздеть себя окончательно. Она послушно подняла руки, и ночная рубашка в цветочек легким облаком окутала её.
— Садица, мисси.
— Нет, не сегодня, А Со, мои волосы могут подождать.
— Ай-йа, завтла нет халосый! — А Со помахала щеткой для волос.
— О, ну ладно. — Анжелика вздохнула, выбралась из кровати, села у туалетного столика, после чего А Со вынула заколки и принялась расчесывать ей волосы. Ощущение было очень приятным. О, как Андре умен! С ним все всегда так просто — теперь я могу получить столько денег, сколько мне нужно, о, какой же он умный.
Время от времени легкий морской бриз поскрипывал ставнями. В ста ярдах от них, по ту сторону променада, волны накатывались на берег и отступали, шурша галькой, потом накатывались снова с приятным мерным звуком, обещавшим ещё одну тихую ночь, которой все в Поселении были рады. Флот отплыл на закате. Все, кто не был пьян или прикован к постели, проводили корабли взглядом с разной степенью тревоги. Все пожелали им попутного ветра и скорейшего возвращения. Все, кроме японцев. Ори был одним из них, сейчас он приник глазами к щели в одной из её ставен, надежно укрытый высокими кустами камелии, которые в изобилии росли здесь, посаженные по распоряжению Сератара, страстного садовода.
Ори устроился в этой засаде, поджидая Анжелику, задолго до полуночи. Время тянулось медленно. Он без конца строил и перестраивал планы, доводя себя до изнеможения, вновь и вновь нервно проверял, легко ли вынимается из ножен короткий меч и на месте ли «дерринджер», спрятанный в рукаве его рыбацкого кимоно. Но когда он увидел её, приближающуюся к миссии в компании двух других гайдзинов, всю его усталость как рукой сняло.
В первое мгновение он раздумывал, не выскочить ли ему из засады и не убить ли их, но потом отказался от этой глупости, понимая, что вряд ли сумеет убить всех троих и часового, прежде чем убьют его самого. «Да и в любом случае, — хмуро подумал он, — это помешало бы моему плану овладеть ею ещё раз, перед смертью, а потом сжечь Поселение. Без меня и моих постоянных напоминаний Хирага никогда не сделает этого. Он слишком слаб теперь — гайдзины отравили его разум. Если сам Хирага Несгибаемый может покориться им так быстро, чего ждать от других? Император прав, что ненавидит гайдзинов и желает, чтобы их изгнали!»
Сегодня утром он притворился, что готов покинуть Ёсивару и отправится в Киото, как того потребовал Хирага.
«Я все делаю правильно, — думал он с полной убежденностью, легкий ветер с моря разгонял ночных насекомых. — Эта женщина — идеальная мишень для сонно-дзёи. Что бы там ни говорил Хирага, у меня, наверное, никогда уже не появится другой возможности сбросить её чары. Да, она околдовала меня. Должно быть, она ками, лесной дух, женщина-волчица, возродившаяся в обличии гайдзинов, ни одна другая женщина, будучи девственной и одурманенной лекарством, не смогла бы принимать мужскую плоть с такой страстью, ни одна не смогла бы заставить мужчину испытать то, что испытал я, или поселить во мне желание, которое доводит меня до исступления.
